– Разрази меня гром, если я знаю. А почему бы тебе не продать этот дом? Пусть другой дурак о нем заботится? Тогда мы могли бы оставить дом в Лондоне и жить как короли.

– Я не могу этого сделать: Балленкрифф – родовое поместье нашей семьи. Он принадлежит Макьюэнам со времен Генриха Восьмого. Я не хочу войти в историю как Макьюэн, потерявший имение. Кроме того, – заметил Коналл, допив виски, – даже если предположить, что мы найдем желающего купить поместье со всеми его финансовыми затруднениями, вряд ли продажа принесет нам доход.

Стюарт скрестил ноги.

– Давай пока не думать о продаже дома. Что, если попытаться сначала продать тебя? Этот гигантский белый слон, – сказал он, обведя рукой комнату, – делает тебя желанной добычей в глазах женщин. Почему бы тебе не жениться на какой-нибудь богатой старушенции? Ее приданое могло бы изменить коренным образом состояние дел.

Коналл прищурился:

– Благодарю тебя за предложение. Только, пожалуйста, окажи любезность, позволь мне самому выбрать себе невесту.

Стюарт выпрямился:

– Ты не можешь позволить себе быть разборчивым. Тебе нужно как можно быстрее жениться на деньгах.

– Почему бы тебе не принести такую жертву и самому не жениться на деньгах?

– Ни одна женщина меня не потерпит. Во всяком случае, из тех, которые меня знают. Нет, так что мне придется довольствоваться положением бедного негодника.

Коналл покачал головой, окутанный лесным ароматом сигары Стюарта. В дыму на его руке что-то блеснуло.

– Если у тебя проблемы с деньгами, зачем тогда ты это приобрел? Ты не можешь себе позволить носить золотые кольца.

– Не совсем так, – ответил Стюарт. – Я не могу позволить себе покупать золотые кольца, но это подарок одной леди за предоставленные услуги.

– Ты и твои благодарные дамы. А когда этот поток доходов уменьшится до тонкой струйки? Что тогда?

Стюарт вздохнул:

– Увы, он уже иссяк.

– Хм, я говорил тебе, что рано или поздно это случится. Ты потратил, вернее, прогулял, слишком много денег в поисках удовольствий в компании дурных женщин и обильных возлияний.

– Коналл, если этот разговор превратится в одну из твоих нотаций, то я лучше пойду в постель. Пустую благодаря тебе.

– Ладно, прошу меня простить. Приберегу нотации для другого раза.

Устремив взгляд поверх головы Коналла, Стюарт уставился на дальнюю стену:

– А что это у нас там?

Коналл повернулся. В дверях стояла няня.

– А, Уиллоу, проходите.

Уиллоу вошла.

– Прошу прощения, сэр. Мастер Эрик плачет и зовет вас. Поскольку я с ребенком здесь первую ночь, может, вы его один раз сами успокоите?

Стюарт обошел кресло Коналла и взял Уиллоу за руку.

– Конечно, дорогая, он успокоит. А пока будет укладывать юного Эрика в постель, не составите ли мне компанию, мисс…

– Уиллоу, сэр. Уиллоу Слейтер.

– Уиллоу, – повторил Стюарт, улыбнувшись. – Какое восхитительное имя[2].

Коналл предупредительно положил руку на плечо брата.

– Стюарт, это няня Эрика. Служанка, – многозначительно подчеркнул он.

Стюарт бросил на него понимающий взгляд, но руку брата с плеча стряхнул и снова устремил глаза на Уиллоу.

Коналл посмотрел на девушку:

– Уиллоу, это мой брат, Стюарт Макьюэн.

Уиллоу присела в реверансе:

– Милорд.

– Какой очаровательный акцент, – продолжил Стюарт. – Как повезло моему племяннику, что он будет слышать этот чудесный голос. И как повезло моему брату, что нашел такие нежные ручки для ухода за своим единственным ребенком. Мисс Уиллоу, от имени мужчин нашей семьи приношу вам свою сердечную благодарность.

Стюарт поднес руку Уиллоу к губам.

И замер.

– Боже! – воскликнул он.