– У меня в доме всего пять фунтов, – буркнул Хьюм себе под нос.

Англичанин кивнул.

– И?

Хьюм раздул ноздри.

– В городе мне кое-кто должен четыре фунта и три пенса. Могу отдать их вам завтра.

– И?

Хьюм пожал плечами.

– К осени созреет урожай.

Англичанин покачал головой:

– Я не стану так долго ждать. Вы можете погасить разницу скотиной. Хартопп, сколько у него скота, по вашим расчетам?

Мистер Хартопп небрежно открыл книгу на заложенной странице и провел пальцем вниз.

– Три дойные коровы, семнадцать молочных коз, два племенных барана, одна лошадь-тяжеловоз, двадцать четыре овцы с ягнятами, четырнадцать несушек и один петух.

– Забери все и доставь в имение, пока я не решу, что с ними дальше делать. Можешь уменьшить долг мистера Хьюма на справедливую рыночную стоимость его скотины.

Англичанин повернулся. Мистер Хартопп последовал за ним.

– Но вы не можете забрать моих животных, милорд, – взмолился Хьюм. – Вы оставите нас без молока, сыра и мяса. Скотина нужна мне для пропитания.

– Уверен, вы что-нибудь придумаете, – обронил англичанин, даже не обернувшись.

Хьюм снял головной убор и смиренно прижал к груди.

– Милорд, умоляю. Моя семья без них умрет с голоду.

Англичанин остановился, прерывисто вздохнул и повернулся к нему лицом. Его глаза застыли на Шоне, и выражение лица смягчилось.

– Очень хорошо. Из уважения к вашим годам я позволю вам оставить лошадь, чтобы убрать урожай. Можете также оставить корову и половину кур. Это позволит вам и вашей дочери избежать нужды.

– Я ему не дочь, – взорвалась Шона.

– Прошу прощения?

– Повторяю, что я ему не дочь.

– Понятно, – произнес он, не скрывая раздражения. – Вы невероятно самоуверенны. Для его адвоката вы не слишком презентабельны. Кто же вы в таком случае?

– Она приходская сирота, милорд. Мы с женой взяли их с сестрой на воспитание. Вот уже почти десять лет мы о них заботимся. Я обучил Шону сельскому хозяйству. Выращивать хлеб и ухаживать за домашним скотом.

Англичанин скрестил на груди руки. Его глаза медленно изучали ее фигуру. Под его пристальным взглядом ей стало неуютно. Нетрудно было себе представить, как она выглядела в его глазах. Перемазанные конским навозом башмаки и подол платья. Мокрые блестящие волосы, свисающие с головы, как длинные черные змеи. Фартук стал грязным после того, как она с утра провозилась с промокшими от дождя животными.

Шона испытала неловкость. Она предстала перед ним мокрая, в грязи и навозе. Заклейменную руку она держала за спиной.

– Сколько вам за нее дали?

Хьюм тискал в руках берет.

– Э-э, два фунта, милорд.

Англичанин поскреб подбородок.

– Я еще не нанимал слуг для работ вне дома, кроме егеря. Мне нужен человек для ухода за скотиной, которую Хартопп доставит в имение. Поскольку у вас у самого особой нужды в Шоне не будет, вы можете отдать ее мне. За это я спишу с вашего долга еще четыре фунта.

Хьюм задумался.

Но не Шона.

– Ну вы и наглец! – сказала она англичанину, подбоченившись. – Как вы смеете торговать мной, словно я животное? Вы что о себе возомнили? Я вам не телка какая-нибудь, которую можно купить или продать!

Мистер Хартопп закатил глаза:

– Моя дорогая, разница между приходской сиротой и сельскохозяйственной скотиной не так уж велика. На самом деле раз уж мы коснулись запаха, то по запаху, сомневаюсь, что лорд вообще сумел бы отличить вас от телки.

Англичанин подавил смешок. Но Шоне было не до смеха.

– Что ты сказал, недоносок, сучий сын?

Шона бросилась на мистера Хартоппа с намерением выцарапать ему глаза. Но прежде чем ее пальцы дотянулись до его лица, ее талию перехватила длинная рука.