От этой мысли Аннабел вдруг испытала слабость, но тут же подавила ее: ведь это всего лишь вызов, который возбуждает. У нее в жизни еще не было ничего настолько интересного, на что не жалко потратить время. Она собиралась вылепить из новоиспеченного графа Элмвуда самого желанного джентльмена нынешнего сезона.

Когда на следующее утро Дэвид приехал в городской дом Беллингема, у него возникло ощущение, что он вошел не в холл, а в оранжерею. Огромные вазы с цветами занимали все пространство при входе, рядами стояли на столах и вдоль стен возле салона. Тут были розы, лилии, бледно-желтые ирисы и множество других цветов, названия которых он и не знал, разных видов, размеров и окраски. Сладкий аромат был почти удушающим.

Светловолосая пожилая леди оторвалась от вазы, стоявшей на углу длиннющего стола, чтобы встретить гостя.

– О, лорд Элмвуд, это ведь вы? Рада видеть вас.

Дэвид выпрямился, словно в ожидании команды:

– Мадам?

Показавшаяся из-за ваз пожилая дама в темно-синем платье протянула ему руку:

– Я леди Анжелина, вдовствующая маркиза Беллингем. Очень приятно познакомиться с вами. Прошу извинить меня за внешний вид, но вчера, когда вы приходили с визитом, меня здесь не было.

Не вполне уверенный, правильно ли приветствует маркизу, Дэвид склонился к ее руке, а она в это время присела в реверансе. Дама сразу очаровала его. Леди Анжелине было под пятьдесят, но фигура у нее оставалась стройной, а лицо сохраняло красоту. Она выглядела как более зрелая версия своей дочери – семейное сходство сразу бросалось в глаза, – особенно глаза, такие же голубые и лучистые, как у ее детей.

Дэвид все-таки решился сказать то, что вертелось на языке:

– Представляю, сколько мужчин претендовало на вашу руку, когда вы были в возрасте леди Аннабел! Да наверняка и сейчас…

– Да, вы правы: уже в мой первый сезон было несколько предложений, – пожилая дама провела рукой по волосам, поправляя прическу, – но лорд Беллингем сразил меня наповал, и мы быстро поженились.

– Вот как… – проговорил Дэвид, понятия не имея, что еще можно сказать.

Вообще нужно было бы говорить поменьше, пока он не будет знать, что к чему. Потоптавшись, он откашлялся: похоже, уже допустил ошибку, общаясь с вдовствующей маркизой. Что дальше?

– Никогда не видел такого количества цветов, – выдавил он наконец, почувствовав себя полным идиотом.

Покачав головой, леди Анжелина взяла в руки вазу с маргаритками и вздохнула.

– Это все для Аннабел. Судя по всему, в свете узнали, что она вернулась в Лондон.

Дэвид нахмурился и выпалил:

– У леди Аннабел столько поклонников?

Леди Анжелина закатила глаза:

– Вы даже не представляете! Только что толку? Аннабел не проявляет никакого интереса ни к кому из них.

Дэвид проводил взглядом вазу с маргаритками, перекочевавшую на стол у противоположной стены.

– В самом деле?

– Да, она получила около двух дюжин предложений за пять последних сезонов и отвергла их все, не задумавшись даже на минуту, – с огромным разочарованием произнесла леди Анжелина. – О, простите. Должна предупредить, что на подобные темы нельзя говорить с теми, кто далек от семьи. Считается, что это дурной тон – обсуждать чьи-либо брачные перспективы. Но ведь вы почти родственник, а леди Аннабел – самая разборчивая девица из всех, кого я знаю. Мы с Бо почти поставили на ней крест, похоже, она так и не найдет себе мужа.

Дэвид решил, что лучше промолчать, хотя предположил, что это именно Белл отвергал претендентов на руку сестры, а не Аннабел. Разумеется, маркиз учитывал желания сестры, и это правильно. Дэвиду хотелось бы точно так же поступать в отношении Марианны, если бы она получила другие предложения до объявления помолвки с Беллингемом.