Как бы то ни было, вечер подошел к концу. Друзья Люси и Филиппа уехали. Джулия порядком устала от своей натянутой улыбки, с которой провела весь ужин, почти не вникая в разговоры окружающих. Она ловила себя на том, что отвечала на вопросы механически, вежливо кивала и смеялась, не чувствуя ни капли искренности. Но как бы ей ни хотелось сбежать отсюда как можно быстрее, ее все же мучил один вопрос: почему Виктор никогда не рассказывал ей о своей сестре? И почему вдруг решил привезти ее сюда с ночевкой?

Ночь выдалась беспокойной. Джулия ворочалась на старом, твердом диване, зажатая между стеной и Виктором, который, как ни странно, спал крепко и мирно, будто ему было абсолютно комфортно в этом доме. Она лежала, слушая его громкое, размеренное храпение, и то и дело прокручивала в голове прошедший вечер. Все, что произошло, было для нее не новым, а скорее забытым. Миром, от которого она когда-то ушла. Но был ли ее нынешний мир лучше?

Утром Джулия отправилась на рождественскую ярмарку одна.

Ярмарка оказалась небольшой, но уютной. Ряд деревянных домиков, украшенных гирляндами, был пропитан ароматами глинтвейна, корицы и свежих булочек. Атмосфера праздника невольно подняла ей настроение. Прохожие, казалось, все были знакомы между собой. Они улыбались друг другу, перебрасывались приветственными фразами и с любопытством смотрели на Джулию, словно на инопланетянку. Возможно, дело было в ее красном широком кашемировом пальто, которое сильно выделялось среди серых курток местных жителей.

Джулия остановилась у домика, где продавались винтажные елочные игрушки. На прилавке стояли полумесяцы, домики, грибы с лицами, маленькие расписные Санты. Она с интересом разглядывала их, но взгляд задержался на стеклянной голове клоуна. Игрушка была тонкой, почти невесомой, с идеально прорисованными деталями. На солнце блестки, которыми был опылен клоун, переливались всеми цветами радуги.

Клоун не улыбался. Его рот был растянут в ухмылке, но в этой ухмылке Джулия вдруг увидела разочарование, будто его только что кто-то обидел.

– Будете брать? – спросила женщина за прилавком, отвлекая ее от мыслей.

– Да, пожалуйста, – словно очнувшись, произнесла Джулия.

– Двадцать девять евро, – ответила женщина, бережно забрала клоуна из ее рук и аккуратно завернула его в бумагу.

Погода была солнечной, и Джулия, чувствуя, как легкость возвращается в ее шаг, направилась обратно. Ее пальто развевалось на ветру, а в руках она держала небольшой сверток с клоуном. Она представляла, как приедет домой и повесит его на елку – и от этой мысли ей становилось спокойнее.

Когда она вошла в дом, ее встретил теплый аромат пирога и кофе. Шумной суеты прошлого вечера уже не было – дом казался на удивление тихим. Джулия сняла пальто и остановилась в дверях, вдыхая запахи, которые, как ни странно, теперь вызывали у нее не раздражение, а какое-то странное чувство покоя.

Они сели завтракать. Джулия положила новую игрушку рядом с собой на стол, не разворачивая свертка. Люси ловко нарезала вишневый пирог и разливала кофе по маленьким чашкам, которые выглядели так, словно их доставали из серванта только по праздникам. Солнце пробивалось сквозь узкие окна, играя бликами на столе и заставляя ее щуриться.

Виктор уплетал пирог, не подняв на нее глаз ни разу за все утро. Джулия тоже не смотрела в его сторону. Это было привычно, почти нормально.

К ней подошел Томи. Его лицо сияло любопытством, а в руках он сжимал половинку пирога, с которого капала вишневая начинка.

– Джулия, а что это у тебя? – спросил он, ткнув пальцем в сверток.