Всё время, что они шли с дочкой, Ира постоянно оглядывалась и вздрагивала от каждого шума или звука проезжающего автомобиля. Казалось, что вот-вот очередная машина, которых было не так много в посёлке, остановится и оттуда выйдет муж, который затащит её в салон автомобиля силой и отвезёт домой, откуда она уже не сможет выбраться. А Дима будет учить её снова и снова, что нельзя сбегать от собственного мужа, и пытки на этот раз будут сродни смерти. От этих мыслей кожа покрылась мурашками. Ира вздрогнула от накатившего страха и сильнее сжала ладонь дочери. Захотелось, как в фэнтези книгах, набросить на себя какой-нибудь купол невидимости и скрыться от всего мира раз и навсегда, чтобы никто и нигде её не нашёл.

— Мамуль, а ты здесь раньше жила? — спросила Олеся, гладя котёнка, которого они встретили посередине улицы.

— Да, — ответила Ира, улыбаясь своим воспоминаниям. Голос дочери всегда её успокаивал. Вот и сейчас Олеся задавала свои вопросы, не подозревая, что недавний, захвативший тело её матери страх потихоньку стал отступать, а Ире стало легче дышать, и даже озябшая кожа потихоньку начала разогреваться.

— Здесь не как у нас в городе, — задумчиво проговорила Олеся.

— Да, но тебе понравится, Лисёнок.

— А папа нас не найдёт? Он тебя не обидит больше? — дочка подняла глаза на мать, и Ира поморщилась от этих слов.

— Нет, малыш, не обидит, я тебе обещаю, — она поцеловала дочку в пухлую щёку и взяла за ладошку, чтобы вернуться домой.

И только когда Ира с Олесей, вдоволь нагулявшись, пошли в сторону дома, то там их ждал неприятный сюрприз. Возле дома соседа, того самого Молотова, который сейчас владел этим посёлком, собралось с десяток машин, возле которых крутились мужчины агрессивной внешности. Ира чувствовала, как её провожают липкими и грязными взглядами, от которых тут же захотелось помыться. И только когда она захлопнула дверь дома, запираясь на все возможные замки, то почувствовала себя хоть в какой-то безопасности. Хотя она прекрасно понимала, что её старая деревянная дверь при одном ударе разлетится на мелкие щепки.

Ещё было довольно светло, и можно было не зажигать свечи, чтобы осветить помещение, когда она нагрела на печи несколько вёдер воды, помыла дочь и помылась сама. Уложив спать Олесю, Ира ещё долго лежала и прислушивалась к звукам на улице. А тех было много. И большинство из них были гортанные мужские голоса, смех, к которому только иногда присоединялся и женский. Несмотря на усталость и то, что глаза сами уже закрывались, она не могла уснуть. А когда всё-таки стала засыпать, то резкий хлопок выдернул её из сна.

— Мамочка! — взволнованно воскликнула дочь просыпаясь. — Что это?

— Всё хорошо, Лисёнок, спи, — Ира подошла к кровати дочки и погладила её, укутывая плотнее в одеяло. И когда Олеся снова провалилась в сон, Ира накинула на плечи вязаную шаль и вышла в комнату, где окно выходило на дом соседа, откуда доносились эти самые голоса. Стало не по себе. К горлу подкатил липкий ком страха, который она никак не могла сглотнуть. Обхватив себя руками за плечи, Ира подошла ближе к окну.

Половины машин уже не было возле дома, а остальные, похоже, уже собирались уезжать. Их фары были включены, а сами мужчины прощались с хозяином дома. Ира прекрасно смогла рассмотреть Молотова из своего окна. Это был высокий крупный мужчина. Брюнет. На нём были надеты лишь джинсы и белая майка. Накачанные рельефные руки покрывал ряд татуировок, а возле ног мужчины сидели две немецкие овчарки.

Ира ещё не была лично знакома с Молотовым. Хватало услышанных о нём сплетен, но уже одна мысль о нём вызывала страх и тревогу. И даже вот эта его прямая, уверенная широкая спина и богатырский разворот плеч выдавали в нём властного диктатора, в крови которого живёт настоящий повелитель. А кто ещё в нём может жить? Вон он построил для себя свой город, где всем управляет, а жители не могут и шага шагнуть без его ведома и разрешения. Ира прекрасно была знакома с таким типажом мужчин. От такого она только вчера сбежала, и вновь встречаться с ним не было никакого желания.