– Я уже пятерых молодых бакалавров из Курляндии пригласил…

– Пётр с нуля тридцать лет назад начинал. Не всё успел, но морское дело сейчас не худшее в Европе, особенно если учесть, что ничего толком не умели. А ты уже все пути – дороги знаешь, и я у тебя в помощниках есть, и Анна Иоанновна понимает нужность образования. Опять же, у Петра куча других забот была…

– А хочешь, Иван Яковлевич, я расскажу тебе о своём дяде?

– О дяде?

– О дяде, и о Петре. Там интересная история была. Пока дядя был жив её неудобно было рассказывать, но сейчас не осталось в живых ни одного участника тех событий. Последним умер Меншиков. Теперь эту историю можно рассказать.

– И Меншиков замешан? А чего, время к ужину, пойдём, заодно и Анхен послушает. Или ей нельзя?

– Ну, почему нельзя… Говорю же, все участники тех событий мертвы. Расскажу, пусть императрица отвлечётся от дел государственных и посмеётся.

– Посмеётся? – Брехт попытался вспомнить на ходу дядю Кайзерлинга. Память Бирона услужливо подсказала, что там этих дядей, как грязи. Пятеро только со стороны отца.

– Чего задумался? – толкнул Брехта в плечо Кайзерлинг.

– Решаю, который из твоих родственников…

– Пошли, сейчас всё расскажу. Тут можно целый роман написать.

– Анхен, сегодня тебе твои бабки – говорушки не понадобятся. Я на ужин привёл барона Кайзерлинга. Он обещал рассказать занимательную историю про Петра – твоего дядю и про своего дядю. Ты не против, радость моя?

– Дураков с шутами нет. Раз ты против, сердце моё, то я их всех извела. А бабки эти повторяются часто. Да и мало у них хороших историй, ерунда деревенская в основном. Так что с радостью послушаю нашего барона. Я думала он уже в Санкт-Петербурге? – Анна кивнула на почтительный поклон Геннадия Даниловича.

– Завтра убываю, Ваше Императорское Величество. Приехал попрощаться с господином Бироном и последние наставления получить. Не готовился к торжественному ужину.

– А он и не торжественный. Все свои. Посидим тихим семейным кружком, да историю твою послушаем. Присаживайся, барон, от меня по левую руку. Чтобы тебе не кричать громко. Детям можно ли ту историю слушать? – Как раз в зал вошла семья Бирона. Жена и старшие дети с няньками чинно по росту, можно сказать, прошествовали к большому чёрному почти от времени массивному дубовому столу с такими же массивными, на троны похожими, стульями.

– Ничего такого. Просто история любви.

– Ну, присаживайся, да начинай. Все уже в сборе. А нет. Где Анна?

– Идут, они с матерью переодевались после прогулки. – Бенигна Готтлиб в голубом шёлковом платье без отменённых при дворе пышных юбок на каркасе и париков смотрелась совсем маленькой и молодой.

Анна Леопольдовна с сестрой Анны – Екатериной тоже бросили в пышные юбки рядиться и вполне на людей походили теперь, а не на плывущие по морю корабли.

– Давайте же, Геннадий Данилович, рассказывайте свою историю. А ты, Ваня, переводи хорошо, чтобы всё понятно было.

– Вы все знаете про юношескую влюблённость Государя Перта в Анну Монс, – начал, отпив сбитня из хрустального кубка, Кайзерлинг. – Я её не видел, но говорят, что она была с такой белой кожей, что похожа была на фарфор китайский. Как и все влюбленные мальчишки, Пётр был уверен, что и Анна отвечает ему такими же пылкими чувствами. Возможно, так и было сначала. Да. Сначала, – барон снова отпил из кубка, но видно пожадничал, или сглазил кто, но его тут же согнуло от кашля и Бирону пришлось подняться и похлопать Кайзерлинга по спине.