– Хорошо, пусть эта формула применима к Гоголю…

– Совершенно верно: отец – литературно одаренный человек, мать, племянница – душевнобольные, сам страдал тяжелой шизофренией.

– И к Гаршину.

– У отца циркулярный психоз, мать – писательница и переводчица, брат и сам Гаршин в состоянии депрессии покончили с собой.

– А Тургенев?

– По отцу в роду множество замечательных личностей, оставивших след в истории. У матери выраженная патология характера. Приказала построить себе носилки со стеклянным куполом, в которых ее носили по деревне. С удовольствием и впрок порола собственных детей, не говоря уже о крепостных. Сам Иван Сергеевич последние годы жизни практически и не выходил из состояния психоза.

– А Лев Николаевич Толстой? Уж тверже и разумнее человека не придумаешь.

– У матери великолепные литературные и музыкальные способности, по линии отца – масса душевнобольных и психопатических личностей. Выраженная болезнь у брата, Сергея Николаевича. Сын, Лев Львович, страдал нервно-психическим расстройством, из-за чего был освобожден от военной службы. У самого Льва Николаевича, как свидетельствовали медики, бывали истероэпилептические приступы. Аналогичные факты я могу привести из жизни Лермонтова, Некрасова, Достоевского, Андреева, Чайковского, Врубеля и многих других. В свое время эта тема меня очень интересовала, и я собрал массу материалов.

– О душевном нездоровье великих русских писателей?

Костя услышал в вопросе язвительную иронию.

– Не только русских. У матери Гете была циклоидная психопатия, у сестры – маниакально-депрессивный психоз, был болен сын, да и сам он в последние годы жизни – тоже. Семья Наполеона: отец, брат, сестры могли бы занять палату в психиатрической клинике, а мать была человеком больших способностей. Жан-Жак Руссо, Шуман, Бетховен, Гюго, Фейербах, Ницше, Гегель… Вера, я не убедил вас? Ну если даже вам не удается подняться над обывательскими представлениями…

– Не удается, – кивнула она.

– Ко мне несколько лет назад приходила корреспондентка из журнала «Наука и жизнь». Массу времени на девицу потратил, растолковывал ей, что к чему, статью свою дал. Она потом позвонила, мол, руководство журнала против того, чтобы этот материал печатать, – не хотят чернить наших великих творцов. Я на корреспондентку в душе осерчал, а теперь думаю: хорошо, что не напечатали.

– Хорошо, – согласилась Вера. – Теперь я понимаю, зачем вы занимаетесь со своими пациентами музыкой и живописью.

– Чтобы найти гениев? Нет, столь грандиозной задачи я не ставлю. Я – лекарь, и этим все мои задачи исчерпываются. Что же касается искусства… Есть две методики. Одна – так называемая арттерапия, то бишь врачевание искусством. Это когда используются особые, даже специально созданные произведения живописи, музыки, литературы. Второе – активное участие самого больного в творческом процессе. Идея вовсе не в том, чтобы сделать человека писателем, художником или организовать ему досуг. Творчество необходимо для самовыражения, для выхода наружу скрытых, подсознательных переживаний. В процессе творения эти переживания оформляются в виде конкретных образов, и наступает своего рода примирение с ними. Кроме того, у человека повышается самооценка, он находит свое место в мире, из которого, как ему казалось, его насильно вышвырнули.

Вера посмотрела на часы – опять заболтались.

– Торопитесь? Договорим об этом в следующий раз? – спросил Костя.

– Хорошо. До свидания.

– В пятницу, в три?

– Договорились.

Вера знала, что нравится Косте. На свете было мало мужчин, которым бы она не нравилась. Женщины и задуманы природой, чтобы нравиться мужчинам. Все женщины без исключения. Ведь у всех есть женихи, мужья или поклонники. Вера совершенно искренне полагала, что ее так называемый успех у мужчин нисколько не превышает тот, которым пользуется Анна, ее несколько вульгарная подруга Ольга или любая другая женщина. И это ровным счетом ничего не значит. Постоянная составляющая человеческого бытия, как присутствие солнца на небе.