Около трех часов ночи вышел дежурный хирург, делавший операцию. Он сказал, что Юра жив, но состояние его крайне тяжелое. Еще что-то говорил о кровоизлиянии, кризисе в ближайшие дни – Анна не слушала и не понимала. Хирург внимательно посмотрел на нее и спросил:

– Вам сделать укол? Если держитесь, то в вашем положении лучше обойтись без инъекций, но если совсем худо…

– Спасибо, не надо, – проговорила Анна.

Ей хотелось пожелать ему приятного аппетита, ведь он сейчас пойдет в ординаторскую пить чай. Но она вовремя сообразила, что подобная фраза неуместна.

Луиза Ивановна предложила отправиться вместе в новую квартиру или к ней домой. Выслушивать стенания свекрови? Анна решительно отказалась. Частник на «Жигулях», которого они поймали у больницы, отвез сначала Луизу Ивановну, а потом Анну.

У нее не оказалось денег. С большим трудом она соображала: деньги были у Юры, одежда Юры у нее в руках, нужно поискать бумажник в карманах брюк. Чтобы выстроить эту цепочку мыслей, ей понадобилось несколько минут.

Поднимаясь по лестнице, она несколько раз останавливалась переждать боль в пояснице. Радикулита только не хватало. Дома Анна бесцельно ходила из комнаты в комнату, что-то искала. Уже начала злиться на себя, бестолковую, неспособную решить простую задачу.

«Надо выпить рюмку коньяку», – решила она. Достала початую бутылку, вспомнила, как разливали из нее Ольге и Ирине. Девочки приходили, как хорошо было.

Она налила коньяк в рюмку и замерла – по внутренней стороне бедер быстрыми струйками текла теплая жидкость. Что это еще? Задрав юбку, она растерянно смотрела на увеличивающуюся лужу между ступнями на полу. Роды, сообразила Анна. Воды отходят. «Я рожаю. Это были схватки, а не радикулит. Идиотка. Нет, хорошо, можно пока не думать о том рычажке. Роды преждевременные. Вспоминай. Так, ребенок может родиться нормальным после двадцати четырех недель беременности. У него уже что-то там, не помню что, закладывается в мозг. Сколько у меня недель? Не помню. Восемь месяцев. Восемь на четыре тридцать два. Это больше двадцати четырех? Точно, больше. Дура, – снова она обругала себя, – не о том думаю. Первые роды были быстрыми, значит, вторые могут быть стремительными. Стремительными – это сколько времени? Не помню. Опять не то. Надо посчитать время между схватками. Нет, сначала позвонить Ольге, она сказала, что устроит меня рожать к себе».

Тело скрутила пронзительная судорога. Анна закричала от боли. Поздно звонить в «Скорую». Не успеют приехать. Кирюшка родится через несколько минут. Сознание наконец прояснилось. Теперь Анна соображала четко и быстро. Справится она одна? Вряд ли, особенно если возникнут осложнения. Звонить в «Скорую»? Не успеют. Она дождалась конца схватки, стянула рывком клеенку с кухонного стола. На пол полетели бутылка, рюмка, хлебница, еще что-то. Поволокла клеенку за собой в комнату.

– Подождите, подождите, – уговаривала Анна свое тело и сыночка. – Подо-о-о…

Новая схватка застала ее у шкафа, из которого она доставала чистые простыни и полотенца.

Что еще нужно? Пеленки сейчас не найти, они в какой-то коробке. Анна прихватила ножницы, бутылочку со спиртом и суровые нитки. Хорошо, что все оказалось рядом и на месте. Она по стенке поползла из квартиры.

Анна давила на кнопку звонка квартиры Славы и Марины и рычала от боли. Три минуты, ей еще нужно три минуты. Слава и Марина выскочили вместе, он в пестрых ситцевых трусах и майке, она в ночной рубашке со множеством оборок. Анна раздвинула их руками и бросилась в квартиру.