Именно тогда многие матросы почувствовали расхождение позиции новой власти с интересами населения, а, почувствовав это, начали осознавать, что им тоже, может быть, не по пути с большевиками. Многие матросы стали переходить к анархистам.

Непосредственным результатом пьяных погромов, имеющих большие отрицательные последствия, стало их влияние на проходившую в то время кампанию по созыву Учредительного собрания. С одной стороны, большевики серьезно опасались, что пьяная братва отобьется от рук, начнет выступать под лозунгом Учредительного собрания, и, в конце концов, пытаться перехватить власть. С другой стороны, сторонники демонстраций в защиту Учредительного собрания опасались тех же пьяных матросов. Как писал А.М. Горький, «во время винных погромов людей пристреливают как бешеных волков, постепенно приучая к спокойному истреблению ближнего». В целом можно констатировать, что погромы повлияли на сознание наиболее политически грамотных матросов, в пользу предпочтения твердой власти перед парламентской.

Были и другие отрицательные последствия винных погромов для матросов. Так в Петрограде насчитывалось около 570 различных винных складов. С целью их обнаружения и уничтожения в этот период резко возросло число печально знаменитых матросских обысков, во время которых нередкими были грабежи, насилия и убийства. При этом на необходимости продолжения обысков у буржуев сходились, как матросы – сторонники твёрдого порядка, так и матросы-анархисты. Все участники обысков так же считали, что надо проводить их до полной ликвидации винных складов. Обыски складов и частных квартир, сопровождаемые поиском, как провокаторов-контрреволюционеров, так и просто буржуев, приносили хороший доход его участникам. При этом изымался не только алкоголь… Разумеется, начались неизбежные в таких случаях разборки между конкурирующими отрядами матросов, с солдатами и красногвардейцами по вопросам контроля за территориями, «крышеванию» винных складов и т. п. В обысках-грабежах начали участвовать и явные уголовники, переодетые в матросскую форму. К концу 1917 года признанными лидерами питерского бандитизма стали команда линкора «Республика» и 2-й Балтийский флотский экипаж, матросы которых почти каждую ночь устраивали самочинные расстрелы, «до 43 человек на брата», причем, творя весь произвол «от имени Советской власти».

Впрочем, в деле грабежей недалеко от уголовников отставали и комиссары во флотских форменках. Из воспоминаний капитана 2 ранга Ф.Ф. Рейнгарда: «Меня как-то на улице встретил один из матросов «Александра II» (до 1915 г. Ф.Ф. Рейнгард служил на линкоре «Александра II» старшим офицером – В.Ш.) и попросил зайти к нему. Он жил с двумя матросами в одной из комнат на Николаевском вокзале. Все они были комиссарами на Виндаво-Рыбинской железной дороге. Ночью участвовали в разграблении какого-то винного погреба, и матросу захотелось угостить меня. Они имели много всевозможной провизии и с моим приходом устроили большой пир. Узнав, что я нигде не служу, начали уговаривать, чтобы я стал комиссаром всей Виндаво-Рыбинской железной дороги, и собрались уже телефонировать Ленину.

Насилу удалось уговорить, не делать этого. Когда я уходил домой, они позвали извозчика, положили ящик французского коньяку «Бисквит» в 48 бутылок, консервов, муки, ветчины, сахару, масла и подарили мне, сказав: чтобы не было голодно».

Данная цитата весьма показательна. Во-первых, как оказывается, матросы, не только убивали офицеров, но порой в трудную минуту выручали некоторых из них. Во-вторых, поражает уровень изобилия на матросском столе во время фактического голода в Петрограде. При этом Ф.Ф. Рейнгард открыто пишет, что матросы праздновали удачный грабеж, о чем и рассказали своему бывшему командиру. И, наконец, то, с какой легкостью матросы-комиссары тут же за столом решали серьезнейшие кадровые вопросы, причем, не размениваясь по мелочам, телеграфируя напрямую Ленину, требуя от него утверждения предложенной ими совершенно посторонней и случайной кандидатуры.