– На чем мы остановились в прошлый раз? – поинтересовался Валерий Иванович, после того как устроился в кресле.

– Вы сказали, что ваша подруга собирается вас убить.

– Я не сказал, что она собирается. Я сказал «хочет». А это, согласитесь, разные понятия. Хотеть – это предполагать, а собираться – уже подготовка преступления.

– Какой смысл ей вас убивать? – спросила Лена.

– А что делать, если в жизни нет никакого смысла, а я – единственный, кто связывает ее с той историей? Она убьет меня, когда поймет, что пора это сделать. И мы с ней со всем нашим общим прошлым уйдем отсюда, где нас не должно быть…

– Это вы так думаете или она?

– Это я думаю, что она так думает.

Валерий Иванович усмехнулся:

– Поверьте мне, Елена Александровна, я насмотрелся за свою практику на всяких людей и научился понимать их мысли. Не стану утверждать, что умею читать их внутреннюю речь и дословно пересказывать, о чем они думают и мечтают, но понимать общее направление мыслей в моих силах.

– Мне бы так уметь…

– Упаси вас Бог от подобного дара! Зачем лишний раз убеждаться в несовершенстве мира?.. Хотя мир здесь вроде ни при чем. Но многие уважаемые люди предстанут перед вами ничтожными и грязными в своих желаниях и страхах. А другие – обиженные, как кажется окружающим, природой – окажутся добропорядочными и честными. Предположим, у вас есть подруга, у которой не складывается личная жизнь, несмотря на все ее ухищрения, на беспорядочные связи, на неумеренное потребление спиртного… А если покопаться в ее мыслях и отношении к людям, то выяснится, что добрее ее, отзывчивее и чище нет никого среди ваших знакомых. Что же касается желания моей знакомой меня убить…

Открылась в дверь, и в проеме появилась голова профессора Кадилова.

– Вы не будете возражать, – обратился он к Валерию Ивановичу, – если я какое-то время поприсутствую?

– Мне все равно, – ответил Валерий Иванович, – я не хозяин кабинета.

Максим Максимович подошел к окну, половину которого закрывал ствол старого тополя, и опустился на стул, делая вид, что его больше интересует происходящее во дворе, а не в кабинете.

– Когда вы в последний раз видели свою подругу? – спросила Лена.

– Расстались сегодня утром, – ответил Валерий Иванович, – я накануне предупредил ее, что у меня встреча, и она постаралась уйти пораньше. Я проснулся рано, лежал и слушал, как она принимает душ, представлял, как она это делает, смотрит ли на себя в зеркало, а если смотрит, что думает о себе… Потом слушал, как гудит фен…

– То есть она следит за своей внешностью?

– Разумеется.

– А вам не кажется, что молодая женщина, которую волнует, как она выглядит, не может думать о том, как она покончит с собой, а перед этим убьет другого человека – близкого по воспоминаниям и, уж простите меня, по постели?

Валерий Иванович напрягся и медленно повернул голову:

– Моя подруга не сумасшедшая, я уже говорил. Не стану уверять вас в том, что она предсказуема, но ведь она женщина. Хотя именно вчера прислала эсэмэску, а когда делала это прежде, я даже не помню. Может быть, она впервые за долгое время сама назначила встречу.

– И что же она написала?

– Просто «Надо увидеться».

– Что-то было особенное в ее поведении во время этой встречи?

Валерий Иванович задумался, пожал плечами:

– Все то же самое, что обычно.

– Может, она была более темпераментной, более страстной или нежной?..

– Все как обычно… Пожалуй, только когда ушла в ванную, включила душ, судя по звукам, долго в него не заходила.

– Может, она вышла туда поплакать? Не хотела, чтобы вы видели ее слезы или даже знали о том, что она на них способна.