Едва его вынесли из машины, он открыл глаза и спросил:

– Где Бальдур?

– Я его отвязал, – пояснил Граймс, – но он не последовал за нами.

– Бальдур, сюда! Ко мне, малыш! – хрипло окликнул Уолдо.

Пес, остававшийся внутри корабля, услышал голос хозяина, приподнял голову и придушенно гавкнул. Он все еще чувствовал устрашающую немочь, но пополз на брюхе, силясь исполнить приказ. Граймс вовремя оказался у дверцы и увидел, что происходит.

Пес дополз до края своей полки и сделал неуклюжую попытку ринуться туда, откуда слышал хозяйский голос. Он попробовал применить единственный известный ему способ передвижения: оттолкнулся задними лапами – и полагал, что вылетит через открытую дверь и прекратит полет, упершись передними лапами в контейнер. Но вместо этого рухнул с полуметровой высоты на пол кабины, неловко принял удар на непружинящие передние лапы и притом болезненно взвизгнул.

Теперь он лежал пластом там, где упал, голоса не подавал, но и не пытался двигаться, а дрожал всем телом.

Граймс наклонился над ним, осмотрел, убедился, что животное не покалечилось, и вышел из кабины.

– С Бальдуром небольшая авария, – объяснил он Уолдо. – Ничего серьезного, но бедный чертяка не умеет ходить. Лучше оставь его в кабине.

Уолдо с усилием покачал головой:

– Хочу, чтобы он был со мной. Пусть раздобудут носилки.

Граймс позвал двух человек на подмогу, договорился с водителем машины медпомощи насчет носилок и приказал помощникам нести собаку. Один из них заворчал:

– Не нравится мне это. Собака выглядит злобной. Посмотрите, какие у нее глаза.

– Нет-нет, – заверил его Граймс. – Она просто перепугана до потери сознания. Давайте я подержу ее за голову.

– А что с ней? То же самое, что и с этой жирной тушей?

– Не-е-ет, с ней все в порядке, здорова как бык. Просто ей в жизни не приходилось ходить. Она на Земле в первый раз.

– Окосеть, будь я трижды проклят!

– Знаю один такой случай, – охотно отозвался второй носильщик. – Про псину, что выросла в Лунополисе. Так она первую неделю на Земле вообще ходить не могла – только ползала, выла и делала под себя.

– В точности как эта, – мрачно отозвался первый.

Носилки с Бальдуром поставили рядом с контейнером Уолдо. А тот с неимоверным усилием приподнялся на локте, вытянул руку и положил на голову собаке. Пес лизнул хозяйскую руку и разом перестал дрожать.

– Так-то вот, дружок, – прошептал Уолдо. – Здорово худо, а? Ну ничего, держись.

Бальдур вильнул хвостом.

Четверых отрядили нести Уолдо и еще двоих – собаку. Грэмпс Шнайдер ожидал на пороге своего дома. Ни слова не сказал, когда процессия приблизилась, просто дал знак, чтобы Уолдо внесли в дом. Носильщики с собакой замялись.

– Его тоже, – сказал Шнайдер.

Когда прочие удалились – даже Граймс вернулся к машине, – Шнайдер заговорил:

– Добро пожаловать, мистер Уолдо Джонс.

– Спасибо за привет, дедушка Шнайдер.

Старик любезно кивнул, не говоря ни слова, и подошел к носилкам с Бальдуром. Уолдо хотел было предупредить его, что для незнакомых зверюга опасна, но какое-то странное стеснение – наверное, поле тяготения на нервы подействовало – помешало ему вовремя заговорить. А потом он увидел, что зря беспокоился.

Бальдур перестал тихо поскуливать, поднял голову и лизнул Грэмпса Шнайдера в подбородок. И радостно завилял хвостом. Уолдо почувствовал внезапный укол ревности; ведь до этого за псом никогда не водилось, чтобы он проявил дружелюбие к незнакомым людям без особого приказа хозяина. Это была нелояльность, даже более того – измена! Но Уолдо подавил приступ раздражения и хладнокровно расценил это происшествие как свой тактический успех.