Вернувшись к старому пню, Уно нашел Конти и Брамса на том месте, где их и оставил.

– Ну, что? – спросил попугай. – В нашем полку прибыло?

– Нет, – Уно сел на землю и прислонился спиной к пню. – Больше никого нет.

– Значит, только мы и остались, – задумчиво произнес Брамс, почесывая лапой за ухом Конти. – Дела-а-а… Слушай, Уно, Таггерры обязательно вернутся, надо сматываться отсюда и чем быстрее, тем лучше.

– Да, я знаю.

– Не перебивай. Значит так, мы тут поговорили, вернее я поговорил с Конти и мы, вернее я, пришел к выводу, что ты не можешь бросить нас здесь одних. Ты же не оставишь в разграбленном лесу бедную больную птичку и крошечного беззащитного лисеночка…

– Еще недавно это была «Лиса! Лиса!», а теперь, значит, «крошечный беззащитный лисеночек»?

– Я просто рассмотрел его получше. Ты не уводи разговор в сторону, тебе придется привыкнуть к мысли, что теперь мы вместе и идем в одном направлении.

– Куда идем? – Уно поднял на него взгляд. – Куда ты собираешься, Брамс? Тебя кто-нибудь где-нибудь ждет?

– А причем тут я? Идешь ты, а мы идем с тобой. Я уже пообещал Конти, что ты его усыновишь.

Уно посмотрел на лисенка, и тот согласно кивнул.

– Брамс, по-моему, ты перекупался в помойке.

– Я бы попросил больше не напоминать об этом факте из моей биографии! – нахмурился попугай. – Значит так, все решено, ты уносишь отсюда ноги, и мы уносимся с тобой. Все.

– Неужели ты нас бросишь, Уно? – тихо спросил лисенок.

– Разумеется, нет. Мы пойдем вместе, вот только я не знаю куда… – Уно задумался. – Может в Соединенную Империю? Фалка приютил бы нас…

– Как?! Неужели в тебе нет жажды мести?! – взвился попугай. – Ты послушай себя: «Фалка приютил бы нас»! Ничего хуже я еще не слышал! Уничтожено твое королевство! Ты должен отомстить и не позволить Таггеррам поселиться тут!

– Замечательная идея, Брамс, – усмехнулся Уно. – Я прямо сейчас пойду и сражусь со всеми Таггеррами вместе взятыми. Ты немного переоценил меня.

– Ты должен что-нибудь придумать! Должен! – Попугай ходил взад вперед, время от времени, наступая лисенку на хвост. – Ты не можешь все так оставить! А сейчас надо уходить, уходить! Надо бежать!

Брамс заметался, и отдавил Конти лапу.

– Перестань, успокойся, – Уно поймал его за крыло. – Дай мне подумать. Надо решить, куда же все-таки идти.

– Какая разница? – не унимался Брамс. – Надо драпать, и все тут!

– Тебе хорошо говорить, ты ни за что не отвечаешь, а у меня на руках остается нервная скандальная птица с дрянным характером и маленький ребенок. Я несу за вас ответственность.

– У меня золотой характер, – возразил Брамс, – просто меня всю жизнь окружали одни неудачники. А насчет Конти ты не беспокойся, я беру его на себя и воспитаю малыша в духе любви ко всем пернатым.

– Я буду себя хорошо вести, – Конти заглянул в глаза Уно. – Я всегда был хорошим, мама с папой гордились мною.

– Малыш, – Уно погладил его, чувствуя, как опять закололо глаза. – Если бы ты был самым плохим лисенком на свете, я бы ни за что тебя не бросил, да и Брамса тоже.

– Значит, мы идем с тобой? – уточнил попугай.

– Да.

– Хорошо, тогда я сбегаю за вещами.

– Давай, только быстро.

– А ты не хочешь пойти со мной?

– Боишься, да?

– Любой может обидеть бедную больную птичку.

– Птичка, ты здоровенный попугай с убийственным клювом, и кроме нас здесь больше никого нет. Иди к себе, а я пойду в дом Конти, посмотрим, что там уцелело.

– А к себе ты не зайдешь?

– Нет, я там уже был и взял все, что мне надо. – Уно потрогал серебряный медальон. – Поторопись, Брамс, встречаемся здесь же, у пня.