Эта органичная и, казалось бы, несложная модель тем не менее пока не получила развития в практике городского управления в России. Главной проблемой здесь видится отсутствие взаимодействия между городскими властями и руководством университетов. Как отмечает А. Щербинин, институтская, образовательная среда и городская жизнь пока представляют собой два разных мира, не объединенных ни общими целями, ни совместными делами. Преодолеть этот разрыв можно через осознание муниципальными управленцами роли университетов в новой экономике знаний. Когда, по меткому замечанию Д. Фаша, главным топливом экономики становится не нефть, а мозги, значение университетов для городского развития резко возрастает.

Не менее важно и встречное движение со стороны университетов, способность уйти от монастырской закрытости, сосредоточенности на внутренних образовательных процессах и местах в международных рейтингах. Все это, безусловно, важно. Но молодые люди, выбирая место учебы, смотрят не только на престижность вуза. Возможность получить хорошую работу, досуг и развлечения в городе, стоимость аренды жилья и качество комнат в общежитиях – все это имеет значение. Эти вопросы университет не может решать в одиночку, без взаимодействия с местными и региональными властями. А значит, и вопросы развития городской среды напрямую влияют на привлекательность вуза для студентов.

Университетские города в контексте исторического развития

Судя по дошедшим до нас свидетельствам, значение ученых и университетов в городах доиндустриального периода было совсем иным. Когда в середине ХVIII века Кёнигсберг перешел под власть Российской империи, граждане этого бывшего прусского города приносили присягу на верность императрице Елизавете Петровне. Торжественное мероприятие в городской ратуше проходило по принятому в те времена протоколу. Первыми присягали дворяне, вторыми – ученые университета Альбертины (в их числе Иммануил Кант) и только потом купцы, ремесленники и рядовые горожане. Этот пример демонстрирует гораздо более высокое значение университетов и статус ученых в городах доиндустриальной эпохи.

Рис. 1. Кёнигсбергский университет (Старая Альбертина) являлся старейшим университетом Пруссии. Он был основан и открыт 17 августа 1544 г. последним великим магистром Тевтонского ордена и первым герцогом Пруссии Альбрехтом Бранденбург-Ансбахским. Университет Альбертина и городской оперный театр на Парадной площади, ок. 1910 г.

Обратимся к идеям Э. Тоффлера, который утверждал, что переход к информационной эре неизбежно изменит большинство привычных нам институтов. Он справедливо относил расцвет университетов к периоду индустриальному, когда институты стали кузницами кадров, массово готовили специалистов для предприятий и экономики. Классик футурологии считал, что с завершением индустриальной эпохи роль образовательных учреждений неизбежно изменится, станет не столь глобальной.

Нельзя не вспомнить и о том, что в нашей стране переход к информационной эпохе почти совпал с фундаментальной трансформацией общественно-политической и хозяйственной систем. Когда от советской плановой экономики и коммунистической идеологии мы перешли к экономике рыночной, взаимосвязанная система, в которой образование и наука были органичной частью народного хозяйства и политической системы, оказалась разрушена. Университеты начали жить самостоятельной жизнью, почти не связанной ни с производством, ни с городской политикой, ни с теми задачами, которые стояли перед экономикой.