– О, новая кикимора! А где грибочек потеряла?

После этого я занялась прической. Космы пригладила, лицо кое-как рукавом обтерла. Нет, у меня все было: и гребень, и платки, но все находилось в сундуках, а сундуки в печи. Так что к воротам, огромным, кованым, подъезжала все такая же страшная, а вот только приехали…

На воротах оказалось изображено лихо одноглазое! Да не простое, а с тремя огненными мечами в руках, которые над головой чудища и скрещивались. Странненько. Нет, я все понимаю, кроме одного – а каким макаром он третий меч держал?

На этом странности только начались, ибо, едва ворота открылись, к нам запрыгал черт. Запрыгал. Черт!

Нет, опять же, я все понимаю, сатиры в последнее время в моде и все такое, но прыгающее к нам полуголое рогатое создание сатиром не являлось. Это был черт! На каблуках, имитирующих копыта, в меховых трусах, округляющих бедра и прячущих хвост, с гладко выбритыми грудью, плечами и спиной, но островками торчащей из подмышек растительности, с рогами, явно нахлобученными на его собственные, и круто завитым париком.

Так вот это нечто пропрыгало по сверкающему, словно покрытое льдом озеро, двору, кривовато поклонилось нам и пропело тоненьким голосом:

– Зло пожаловать в обитель вредоносной магии, разврата, шабаша, анархии и лени!

Я испытала некий шок, вследствие чего севшим голосом поинтересовалась:

– А сатир где?

Чертик как-то разом скуксился, испуганно оглянулся на главный вход, понизил голос до шепота и затараторил:

– Да что я виноват, что ли? Я ему сразу сказал – винцо на поганочках настояно, кикиморы одолжили, а он: «Жажда у меня, жажда» – и выпил. С первого глотка его и вырубило, бегает теперь по саду, жар-птицу изображает, а мне декан, коли узнает, хвост в ж… в смысле куда не надо запихает…

В моей душе впервые шевельнулось что-то сродни жалости к черту. К черту?! Бр-р! Этот университет уже плохо на меня влияет. Однако под влиянием чувств я и сказала:

– Молочка ему после селедки, и бегать вмиг перестанет, а там уж за два часа очищения и хмель пройдет.

Чертик присмотрелся ко мне, кивнул, развернулся и поскакал прочь, да шустро так.

Сурровенько тут, если чертей – и тех запугать умудрились.

И это было только начало – распахнулись входные двери, в проходе показалась пьяно пошатывающаяся ведьма в черном балахоне, которая, глянув на меня, сходу спросила:

– Абитуриентка?

Заробевшая я слезла с печи, сделала реверанс и скромненько ответила:

– Да.

– Ненавижу! – в сердцах сообщила ведьма, всем своим видом демонстрируя, что ненавидит конкретно меня. – В «неудах» сгною! Ночами пахать заставлю! Зубрить, как помесь эльфийки с ангелом, будешь! Зло пожаловать, отребье!

И, развернувшись, ушаталась обратно.

– Э-э-э, – протянул Емеля.

Черт, а если так подумать, лорд Тиаранг не так уж и плох. И опять же, диплом АБМ очень даже в империи котируется, как закончу, пойду в войска служить, зарплата там знатная…

– Чего встала?! – раздался вопль ведьмы. – Шевели копытами, бестолочь тугодумная!

Я испуганно замерла.

И тут ведьма как заорет:

– ЖИВО СЮДА!

И меня как подорвало, остановилась я только возле ведьмы, которая, недовольно постукивая ногтями по створке открытой двери, с ненавистью ждала меня. А стоило подойти, прошипела:

– Брысь в кабинет, недоразумение. Звать как?

– С-с-станислава, – пробормотала я.

– А, – безразлично отозвалась ведьма. – Тогда брысь в кабинет, Славка бесхозная.

Вошла я на негнущихся ногах, так и остановилась.

В небольшом кабинете уже находилось примерно два десятка существ – парочка царевичей в обнимку с жабами, трое поджарых демонов, семеро гномов, две кикиморы, эльфийка, демонесса, еще одна ведьма, то есть я тут не единственная, и тролль, судя по цвету лица, явно с похмелья.