Я была права, младенца хорошо кормили, следили за его здоровьем. Но на руки Мариэлла брала ребенка, только чтобы обмыть и сменить пеленки. Вынужденно. Пересилить себя и сделать что-то большее девушка не могла.

Из комнаты она практически не выходила. Особенно после родов. Фактически только ради визитов в купальню и уборную. Тут ела, спала, ухаживала за младенцем. Можно по пальцам одной руки пересчитать количество раз, когда она покидала стены пансиона. Полное, глубокое затворничество. Здесь же, на столе, в крохотном котелке, подвешенном на какой-то почти игрушечной треноге с источником огня, варила эликсиры для поддержания здоровья малышки и зелья, оставленные мне.

Почему мне-то? Каким боком я имею отношение к Мариэлле и ее ребенку? Жила себе спокойно на Земле, никого не трогала, никакими эзотерическими и паранормальными вещами отродясь не интересовалась. С какой вдруг стати я ей подруга?

Может, это все такой странный глубокий сон во сне?

Я с усилием потерла лицо ладонями и вернулась к столу и тетради. Буду читать дальше, надо ведь разобраться.

И снова флакон с неясной жидкостью и потом активирующие слова. Видения.

Следующий, под номером шесть. Видения.

Потом седьмой. Заклинания. Видения.

Восьмой. Очередное кино в обратной перемотке.

Девятый. И еще порция глюков.

Десятый. И, кажется, мой мозг сейчас взорвется.

Я еле дотянулась до подушки, упала и вновь отключилась.

День прошел как в тумане. Я просыпалась от тихого кряхтения младенца. Кормила. Держала на руках, меняла пеленки. Укладывала. И ложилась сама. Сонливость и слабость были жуткие.

Снова поймала себя на том, что зачем-то каждый раз прищелкиваю и делаю непонятные пассы пальцами над грязными вещами и пустой бутылочкой. Обдумать не получалось.

К вечеру я более-менее оклемалась и обнаружила, что кто-то заходил в комнату, пока я спала. У двери стоял стул с подносом, на котором я обнаружила еду для себя и крынку со свежим козьим молоком. А старую забрали и унесли.

И опять тело само по себе зачем-то прищелкнуло пальцами и провело рукой над продуктами. Не знаю, что я сделала, но отчего-то появилось понимание, что с едой все хорошо. Она свежая, не отравленная и еще теплая.

Ну, поела. Запила сладким крепким травяным чаем.

Сил выйти из комнаты пока не было. Выпитые зелья и сумбурные видения вымотали. Почему я не пыталась выскочить к людям, отчего следовала инструкциям из тетради, пила, читала и смотрела все эти видения, не знаю. Сознание воспринимало все с некоторой степенью отупения и покорности. Мол, надо, Маша. Давай сделаем, а уже потом, когда все узнаем, решим, как быть.

Зато к ночи я успела сложить более полную картину прошедших событий и того, что случилось с матерью сопящей в корзинке девочки. Ну…

Наверное, я, будучи взрослой и в чем-то циничной женщиной с крепкой психикой, приняла бы все иначе. Хотя, признаюсь, я вообще не допустила бы этого пухленького последствия. Благо есть препараты, которые можно попросить у врача, чтобы не допустить беременности после изнасилования.

Но то я, женщина двадцать первого века.

А тут наивная девчонка, заканчивающая академию и влюбившаяся по уши в богатенького мерзавца. Она верила, что он обратил на нее внимание по взаимной симпатии. Но смазлив подонок, признаю. Девочка должна будет вырасти настоящей красоткой, если взяла от обоих родителей лучшее. Ее мать, Мариэлла, тоже хорошенькая до невозможности.

Картинка сложилась.

Отличница магической академии, одаренный маг-алхимик с большим потенциалом и светлой головой. Сирота. Опекунша-бабушка скончалась в этом же году, незадолго до рождения крохи. И Мариэлла ей о своей беде не рассказала. Сбежала в другой город. Я пока не поняла, почему именно сюда.