– Так справлюсь, – гордо ответил он.

– Офигеть, Макс, ну ты прям Сигал, – восхитился Рамиль, когда мы остались вдвоем.

Девчонки суетились в соседней комнатке, а снаружи раздавался треск дерева. Топор Аганину действительно не понадобился.

– Кто? – не понял я.

– Ну Стивен Сигал. Который поезда и корабли от террористов спасает и баб бьет. Точнее, баб он бьет в свободное от съемок время. В общем, не о том я все. Лицо у тебя такое же было. Прям морда кирпичом. Ты где был?

– Там, где кирпичи откладывают, – коротко пояснил я. – В общем, Рамик, помоги девчонкам. Мне надо досье почитать.

– А че сразу… Ладно, ладно, только лицо больше такое не делай. И мазь бы взял у Зыбуниной, в самом деле.

К концу дня дом был приведен в относительный порядок. От запаха Кате удалось избавиться с помощью каких-то чадящих трав. И справедливости ради, стало действительно лучше. Мы пытались разжечь печь, однако весь дым повалил внутрь. Тогда Зыбунина подсказала, что нужно прочистить дымоход. С чем, кстати, Аганин как маг ветра довольно неплохо справился. Через полчаса в печке плясал огонь, а дом медленно, но неотвратимо наполнялся теплом.

К тому времени я изучил все, что нам предоставило МВДО. По легенде, мы студенты тверской сельхозакадемии, специальность «лесное дело». Прибыли для моделирования экосистем и лесного ландшафтоведения. Я даже непроизвольно выругался. Они там в Министерстве совсем с ума все посходили? Как это вслух местным вообще говорить? Ладно, придумаем что-нибудь.

Более интересная информация была про жертв. Две женщины, один мужчина. Насильственная смерть. У мужика отсутствует лицо (к сожалению, даже фотографии приложили), у одной женщины – правая рука по локоть, у другой – часть бедра. Странный вкус у этого юды.

Если честно, мне было очень страшно. Где-то поблизости бродил зверь – разумный, если верить отчету, – который любил жрать людей.

Будто подслушав мои мысли, подал голос Рамик:

– Блин, жрать охота.

– Там полмешка картошки, – ответила Катя. – Наверное, поборник оставил.

Я хотел было вызваться на чистку корнеплода, но замер. Вдалеке, в лесу, раздался жалобный то ли плач, то ли вой. Мне показалось, что едва различимый, но все в комнате испуганно переглянулись. А следом кто-то поскреб в дверь.

В главе используются стихи Варвары Панюшкиной

Вообще соваться в дом к испуганным магам, пусть еще и недоучкам, – занятие, мягко говоря, небезопасное. Но в разумности юдо сомневаться не приходилось. Потому что когда я открыл дверь, готовый продемонстрировать непрошенному гостю весь волшебный арсенал, там стоял Куракин.

– Я, в общем, был неправ, – он виновато опустил голову.

Если я чему-то и научился в детстве, которое прошло во дворе, то это не добивать слабых. Я видел, как загнанные в угол пацаны дрались так, будто от этого зависела как минимум жизнь всех их родных. У каждого была точка кипения, когда ты начинал преобразовываться во что-то совершенно иное.

Куракин не привык извиняться, как не привык быть виноватым. Есть такой тип людей. Они не признают своей ошибки, даже если это снимут на тысячи камер. Поэтому в «извинения» высокородного я не поверил ни на минуту, однако и издеваться над ним перед остальными не стал.

– Все уже выполнили свою часть обязанностей, – только и сказал я ему. – С тебя чистка картошки.

Аганин отвернулся, разглядывая наступающую ночь в крохотном окне, Терлецкая едва заметно ехидно улыбнулась. Зыбунина легонько зевнула, давая понять, что это ее не касается.

– Но я… не умею, – растерялся Куракин.

– Научишься, я покажу.