Глупость, но… Я посадила друга Арса, почему бы что-то не сделать моим друзьям?

– В общем, мы сами толком не поняли. Но Егор не стал сливаться с заезда.

– Как знакомо, – вставляет Римчук, но я сейчас слишком загружена другим, чтобы задумываться, о чем речь.

– Нам нужно остановить Кайманова, – говорю Яру максимально серьезно.

А я редко выгляжу так, будто у меня прединфарктное состояние, чтобы брат сразу же не обратил на это внимание. 

– Что? – не понимает он.

Конечно, он не понимает. Я никому не рассказывала про Арса. Даже Миру, младшему брату, который пытался меня предупредить, что до него доходили слухи, а я не стала его слушать, предпочла ничего не говорить. Никто не знает, как я поступила. И признаваться сейчас тоже не лучший момент, но мне срочно нужно найти причину остановить Егора, пока…

Поздно. Я вижу, как Удав, ещё один друг из компании Яра, кивает какому-то парню со стороны Арса, тот ему отвечает поднятым пальцем вверх, а в следующий момент и Егор, и Арс оживают, отталкиваясь от тачек. Я резко сажусь вниз, едва не попавшись Багирову на глаза. Яр всё ещё ждёт от меня объяснений, но я уже надеваю обувь, чтобы подобраться ближе к треку. 

Понятия не имею, что мне делать, но я не выдержу на своей совести еще одного чувства вины.

Визг срывающихся с места машин отправляет мое сердце к желудку. Та самая «плохая» сторона моей личности, которая берет вверх практически девяносто процентов времени, настойчиво требует, чтобы я сдала назад.

Вернулась к машине Яра и попросила, чтобы он отвёз меня домой, выдумав какую-либо серьезную причину. Он отвёзет, в этот нет даже сомнений.

Я не могу встретиться с Арсом, не могу видеть свою самую большую ошибку в жизни, а Егор взрослый мальчик, способный постоять за себя сам. Не я его отправляю стабильно раз в несколько месяцев на трек, чтобы он потешил своё самолюбие, поставив дорогую тачку на кон.

Я всё это понимаю, но всё равно иду, потому что та ещё лицемерка.

Не только тревога за Егора толкает меня всё ближе и ближе к толпе. Я помню слова Яра: Арс не трезв, он нарывается, слишком рискован и без тормозов.

Я не могу развернуться и уйти, когда он здесь, как бы ни убеждала себя, что давно ничего к нему не испытываю.

– Ты можешь мне объяснить, что происходит? – строго требует Яр, перехватывая меня за локоть, когда я уже почти добираюсь до первого ряда, где стоят подруги.

– Сам сказал, что соперник отчаянный, – напоминаю ему. – За Кайманова переживаю, представляешь? Я не такая бессердечная, какой ты меня считаешь, уверенный, что чисто из вредности не люблю это место.

А я ведь почти и не вру. Я правда сейчас переживаю за Кайманова, но лишь по причине, что если с ним что-то случится, есть повод думать, что это всё по моей вине. Но для Яра мои слова не особо убедительны, вижу, что уже собирается что-то сказать, как тут заговаривает Кар.

– И есть причины переживать, – бросает она через плечо, ловя своими идеально гладкими чёрными волосами блик от фонарей, не забывая при этом одарить Яра улыбкой.

Проигрышный номер, он не спит с моими подругами чисто из принципа, чтобы потом не было проблем, хотя я и уверена, не прыгнула бы к нему в постель, разве что, Василиса. У Карины любовь к Кайманову заключается вся в нежелании принимать истину, что он ей просто воспользовался. 

Тут у ее «любимого» проблемы, а она так и поглядывает на Яра. Даже я сейчас за него больше переживаю, Яр тоже забывает, что требовал от меня объяснений, наблюдая за тем, как Арс не оставляет Егору ни единого шанса прорваться.