– Так, значит, Змей Горыныч село пожег? – обратился к старцу Никита.

– Он! Он, не видать ему света белого!

– Хотел бы я глянуть на Змея этого, – задумчиво проговорил лейтенант Службы Безопасности Времени.

– Здрав буде, Липосвист, – сказал подошедший к старцу Дружина и поклонился.

Старик сощурил глаза, вглядываясь в лицо богатыря. Имя свое Липосвист он получил за умение с малолетства изготавливать из липовой коры свистульки. Свистульки те были не простые, а издавали звуки, один в один схожие с голосами животных. И был то дар, данный ему богами. За дар этот, приносивший немалую пользу селянам, в особенности на охоте и при передаче вестей, а также за мудрость и возраст выбрали они его старейшиной.

– Аль не признал ты меня? Дружина я, гостевали мы у вас в позапрошлом годе с воеводой Храбром, – напомнил Дружина.

– Дружинушка, ужель это ты?! Не признал тебя. Возмужал ты дюже, воином могутным стал. Куда же ты путь держишь, добрый молодец?

– Держу я путь в землю родную, спешу к братьям и сестрам, к дружине хоробритской.

– Ой, Дружинушка, горькую весть буду я молвить! Намедни добрался до нас купец полянский, коего Поляничкой кличут.

– Знаю того купца, знакомец он мой, не единожды в городец наш Засечье наведывался.

– Так вот, пришел он оружный да пораненный. Насилу до нас добрался и молвил, что был в городце вашем, когда напало на него войско Кощеево. Войско то гунманское страшнее и злее воинов многочисленного народа гога-ма-гога, о коих сказывают, что роста они великого и в навершии шеломов у них вместо еловца дым да пламень. Им до гунман злобных далеко. Сожгли они городец ваш Засечье дотла и воев, и жителей его, почитай, всех побили вместе с воеводой вашим Храбром. – Старик глянул на богатыря.

Лицо Дружины побледнело.

– А кои воины в живых остались, – продолжил старик, – в леса вятские подались, дабы ворогу не подчиниться. Поляничка, кой вместе с хоробритами Засечье от ворога оборонял, едва жив остался. Раненый решил до мест родных добраться, да занемог, вот мы его и оставили, в клети тайно спрятали подальше от глаз Нелюдима. Он и поныне там, да больно хвор, огневица у него.

– Эх, отродье змеиное! Поплатитесь вы мне за братов! – горько и гневно вскричал Дружина, подбежал к поверженному ящеру, с остервенением стал палицей наносить удары по зубастой голове динозавра.

– Будет тебе, слышь, Дружина. Этим горю не поможешь, а ворогам твоим мы отомстим. – Олег успокаивающе положил руку на плечо богатыря. – Ничего, брат, придет время, отстроим твое Засечье, великим градом оно станет, и Медвежье селище тоже, и назовут его Медвежин град.

– Грады-то и веси из пепла подымем, а вот родовичей не вернем. – Дружина грустно посмотрел на Олега, отошел к ручью, сел на землю, закрыл руками лицо.

Кашинский и Олег неторопливо шагали в сторону избы старейшины Липосвиста, где был назначен совет и куда были приглашены они. С хмурым, озабоченным видом к ним подошел Лешко.

– Ты чего это, Лешко, насупился? Как с болот вернулся, все у жертвенного столба ходил. Потерял чего? – спросил Воронов.

– Родовой камень.

– Не этот ли? – Кашинский вынул из своей торбы темно-серый, испещренный высеченными на нем рисунками камень.

– Он! Он, Альбертушко Венедиктович! – радостно воскликнул лесовик, выхватывая камень из рук профессора.

– Откуда он у тебя?

– Вестимо откуда, от пращуров мне достался.

– А пращурам от кого?

– Того не ведаю.

Профессор многозначительно посмотрел на Олега.

– Уж не хотите ли вы сказать, что Лешко – потомок людей Виракочи?

Темное нутро избы едва освещалось тусклым светом, исходящим от маленького прыгающего пламени горящей лучины. Огонек трепыхался, пытаясь оторваться от торчащей в светце щепы, не зная того, что покинь он ее, и иссякнут силы, прекратится горение, несущее свет, наступит угасание и окончится его и без того короткая жизнь. Пока же по мере возможностей освещал он человеческое жилище. В его неярком свете лица людей, сидящих на скамьях за грубо сколоченным столом, казались загадочными и таинственными. Во главе стола расположились старцы-старейшины: Липосвист и два седых длиннобородых старика. Рядом с ними примостился небольшого роста мужичок с клокастой бородой, в серой посконной рубахе и таких же портах. Сюда же, в обширную повалушу Липосвистовой избы, были приглашены и Дружина с друзьями, включая и Лешко, чья голова едва возвышалась над столом.