– Так это что же, вы хотите сказать, что мы неизвестно где? Неизвестно в каком времени и, возможно, застряли здесь навсегда? Нет, профессор, вы шутите. Ущипните меня, сдается мне, что это сон.

– К сожалению, Олег Петрович, это так, и, сколько бы я вас ни щипал, это не поможет нам вернуться назад. Боюсь, что в этом времени вряд ли найдем то, что нам нужно для возвращения. Если правильно помню год, набранный мною второпях, то мы попали во времена Древней Руси.

– Фьюу, – присвистнул Олег – Вот тебе, бабушка, и Юрьев день.

Некоторое время они сидели молча, слушая звуки ночного леса.

– Знаешь, Венедиктович, – нарушил молчание Воронов. – Как-то, будучи матросом, на траулере, а дело было в Охотском море, вышел я утром рано на палубу. Гляжу, вокруг красота: солнышко, море, чайки, и вдруг петушиный крик, я подумал, что мне показалось, а тут опять кукареку. Ну, думаю, все, Олег Петрович, списываться пора, петухов-то на нашем пароходе со времени его постройки не водилось, и взяться им неоткуда, до земли больше суток перехода. Спустился в каюту и выложил мужикам все о галлюцинациях, а они меня на смех подняли.

– Это не тактично с их стороны, – вставил профессор.

– Так дело в том, что, пока я отсыпался после вахты, к нашему судну пришвартовался другой траулер, экипаж которого держал на корме кур, среди которых оказался и петух. Его кукареку и услышал. Вся шутка в том, что я вышел с правого борта, а «Краб» пришвартовался с левого. Вот и сейчас чувствую себя так, будто среди бескрайнего моря услышал петушиный крик.

– Не надо отчаиваться, мой друг, часть прибора осталась у меня. Возможно, что-то и сможем сделать, но для начала давайте поищем мои очки, – успокаивающе сказал Кашинский.

– Олег Петрович! Мне кажется, я что-то нашел, – громко позвал Кашинский, ощупывая странный предмет, похожий на плетеную сумку. Увлекшись разгадыванием этой тайны, он поднимался выше и выше в своих поисках, и вскоре руки наткнулись на грубую материю, под которой чувствовалась теплая человеческая плоть. Догадка, осенившая профессора, заставила его отпрянуть от исследуемого объекта. Подслеповатые глаза Кашинского с трудом различили в темноте силуэт человека с дубиной в руках.

– О-Олег, к-кажется, у-у нас гости, – тихо произнес профессор заикающимся голосом.

Воронов подошел к профессору.

– Какие гости? Нам и без гостей хр…

Речь Воронова прервалась, причиной этого была картина, за минуту до этого представшая перед Кашинским.

Темная фигура с дубиной произнесла басовитым голосом:

– И где твой Змей?

Из-за ноги человека с палицей показалась лохматая голова.

– Ан нет Змея-то, – пропищал карлик.

– «Ан нет», – передразнил богатырь и обратился к незнакомцам: – Меня Дружиной кличут, а вы кто такие будете?

Олег помог профессору подняться, тихо спросил:

– Что им ответить?

– Надо разговаривать с ними на языке Древней Руси.

Воронов постарался выудить из сосуда своих знаний старорусские слова, но на ум приходили лишь изречения из комедийного фильма «Иван Васильевич меняет профессию». Он с трудом отмел «аз есмь», «елико понеже», «житие мое» и ответил:

– Мы это, как его, купцы мы. Из краев далеких возвращаемся, типа это на родную землю.

– Куда путь держите? – вновь задал вопрос Дружина.

– Мы-то? Ну, это… – Воронов бросил взгляд на Кашинского.

Тот оторопело смотрел на представителей иного времени.

– Профессор, выручайте, – тихо проговорил Воронов.

Профессор молчал.

– Ясно, – не дождавшись ответа, произнес Олег и улыбнулся Дружине. – Мы, мил человек, в Новгород поспешаем, да вот заплутали.