– Бог давным-давно уже забыл думать о нас, – свирепо отрезала Скарлетт. – И не смей мне говорить, что мама в гробу переворачивается, слыша такие речи.

Она хотела чувствовать себя выше и лучше Красотки Уотлинг, но не могла. Если ее план удастся, она может оказаться на равных с Уотлинг, да притом на содержании у одного и того же мужчины. Скарлетт ни минуты не сомневалась в своем решении, но, увидев все в истинном свете, несколько пала духом. «Я не буду думать об этом сейчас», – сказала она себе и ускорила шаг.

Они миновали участок, где раньше стоял дом Мидов: от него остались лишь пара одиноких ступенек и дорожка, ведущая в никуда. На месте дома Уайтингов была лишь голая земля. Не было ни каменного фундамента, ни кирпичных труб, только глубокие колеи остались там, где их волокли по земле. Кирпичный дом Элсингов уцелел, к нему пристроили новый второй этаж и новую крышу. Дом Боннеллов, кое-как заделанный, покрытый грубо сколоченными досками вместо черепицы, все-таки выглядел жилым. Но ни в одном из этих домов Скарлетт не увидела ни лица в окне, ни знакомой фигуры на крыльце и была даже рада этому. Сейчас ей не хотелось ни с кем говорить.

Но вот вдали показались краснокирпичные стены дома тетушки Питти под новенькой, крытой шифером крышей, и сердце Скарлетт забилось от волнения. Господь Бог так добр, Он сохранил этот дом, не дал разрушить его до основания! Со двора вышел дядюшка Питер, держа под мышкой корзину для покупок. При виде устало бредущих Скарлетт и Мамушки его широкое черное лицо расплылось в полной изумления улыбке.

«Как я рада видеть этого черного дурака, прямо расцеловать его готова», – радостно подумала Скарлетт и крикнула:

– Беги неси тетину «обморочную бутылочку», Питер! Это и вправду я!

В тот вечер за ужином на столе у тетушки Питти подавали неизбежную мамалыгу с сушеными бобами. Поедая их, Скарлетт поклялась, что, как только обзаведется деньгами, эти два блюда никогда больше не появятся у нее на столе. И неважно, какой ценой, но она твердо вознамерилась добыть деньги, причем гораздо больше, чем потребуется для налогов за Тару. Когда-нибудь у нее будет очень много денег, даже если для этого ей придется кого-нибудь убить.

Сидя в столовой, освещенной желтым светом лампы, Скарлетт поинтересовалась финансовым состоянием тети Питти в безумной и беспочвенной надежде, что семья Чарльза сможет одолжить ей требуемую сумму. Выспрашивала она напрямик, не выбирая выражений, но тетя Питти так обрадовалась возможности поболтать с родственницей, что даже не замечала настырной откровенности вопросов. Обливаясь слезами, старушка принялась в мельчайших подробностях описывать все свалившиеся на нее несчастья. Она толком не знала, что стало с ее фермами, городской собственностью и с деньгами, но все это пропало. По крайней мере, так говорил ее брат Генри. Он не смог заплатить налоги за ее имущество. У нее ничего не осталось, кроме этого дома, а тетушка Питти ни на минуту не забывала, что дом принадлежит не ей, а Мелани и Скарлетт. Братец Генри с трудом находил деньги для уплаты налогов за него. Каждый месяц он выдавал ей немного денег на проживание, и, хотя это было унизительно, ей приходилось брать у него деньги за неимением другого выхода.

– Братец Генри говорит, что просто не знает, как сводить концы с концами при таких расходах и высоких налогах, но, конечно же, он, скорее всего, лжет, и денег у него полно, просто мне он больше не даст.

Скарлетт знала, что дядя Генри не лжет. Несколько полученных от него писем, где говорилось об имуществе Чарльза, были тому подтверждением. Старый адвокат героическими усилиями старался сохранить дом и участок в центре города, единственный предмет недвижимости там, где раньше были склады, чтобы у Скарлетт и Уэйда осталось хоть что-то после разрухи. Скарлетт знала, что он идет на большие жертвы, уплачивая за нее налоги.