Возражать отцу она не посмела: видимо, мужчины собирались говорить о вещах, не предназначенных для женских ушей. Пришлось мило улыбнуться, попрощаться и уйти. Спать ей не хотелось, поэтому, поразмыслив, девушка отправилась в библиотеку. Не только для того, чтобы выбрать томик для вечернего чтения: в глубине души Мэри надеялась, что после разговора с отцом Стейн тоже заглянет сюда в поисках подходящей книги… и тогда, быть может, оставшись наедине, они поговорят о чем-нибудь еще. Не важно, о чем, можно даже молчать; главное – находиться рядом, чувствовать близость и осторожно касаться друг друга взглядами.

..

В этот час Генри Апдайк гостил у родственников и играл в вист с двоюродным братом, а Эйдан О’Нил у себя дома собирался лечь спать. Но сон и азартные игры пришлось отложить: Роберту требовалась помощь.

– Нужно срочно найти Хупера и его шайку, – коротко объяснил капитан. – Знаете, в каком пабе они отдыхают?

– Понятия не имею, – пожал плечами Апдайк. – Но, думаю, это нетрудно узнать.

– Зачем вам Красавчик, капитан? – поинтересовался О’Нил. – Хотите проверить, не упился ли он насмерть?

Роберт не ответил. Они зашли сперва в «Старого боцмана», а затем в «Колокол», где и выяснили, что самая шумная попойка второй день продолжается в «Дубовой бочке».

– Приличные люди туда не суются, – хмуро сказал хозяин «Колокола», – а все оборванцы и шлюхи давно уже там. Я бы на вашем месте, добрые господа, остался и выпил здесь.

– Если бы я хотел выпить, так бы и сделал, – ответил Роберт и повернулся к спутникам: – Идемте туда. И будьте готовы ко всему.

– Я уже начинаю жалеть, что не исповедался и не причастился, – буркнул О’Нил и рассмеялся, увидев вытянувшуюся физиономию Апдайка: – Успокойтесь, Генри, я пошутил. Никто нас и пальцем не тронет.

Еще на подходе к «Дубовой бочке» они услышали доносящееся из открытых окон нестройное пение. Около дюжины охрипших глоток старательно выводили любимую матросами песню:

– Прощайте, адью, испанские леди!

Спасибо, мерси, за вашу любовь!

Уходим мы в море, ждёт берег английский,

Надеемся вскоре увидеться вновь![1]

– Веселятся, – вздохнул Апдайк. – И, судя по тому, что не попадают в ноты, все пьяны ниже ватерлинии.

– Судя по тому, что помнят слова, – хмыкнул Эйдан, – до ватерлинии еще далеко.

Они зашли внутрь и поморщились: в воздух плавал сизый табачный дым, от посетителей несло перегаром. Роберт задержался возле дверей – остановил вульгарно раскрашенную девицу, начал ее о чем-то расспрашивать. О’Нил прислушался.

– Да, была, – девица наморщила лоб. – На ночь? Не помню, но, если купите мне вина, я попытаюсь...

– Хватит тебе вина, – капитан, преодолев отвращение, сунул ей в ладонь несколько монет. – Кто из людей Хупера брал вчера на ночь Келли Паркер? Ты его видела?

– Минутку… – Она деловито пересчитала деньги, а потом широко улыбнулась: – Так сам Красавчик ее и брал. Келли весь вечер у него с колен не слезала.

Лицо Роберта помрачнело. Он не стал слушать дальше и двинулся мимо девицы и мимо штурмана с лейтенантом туда, где за самым большим столом, залитым пивом и заваленным объедками, сидела команда призового капитана и он сам – в новой красной рубахе, с трубкой в зубах, в обнимку со смуглой полураздетой женщиной. Когда Роберт оказался возле него, прямо в уши ему грянуло:

– Когда наконец-то сойдем мы на берег,

Пусть каждый в трактире напьется сполна.

За нашу победу поднимем стаканы,

А грусть пусть развеет бочонок вина!

– Вина! Еще вина! – крикнул Бен Хупер, вынув трубку и размахивая пустым стаканом.