– Дитя мое, – негромко сказал Эдвард Айвор дочери, – мне кажется, Кэтрин сильно расстроена. Нужно ее чем-нибудь отвлечь. Ты могла бы приготовить для нее комнату и помочь ей устроиться там, между делом болтая о всяких приятных вещах.

– Вы очень добры, отец, – улыбнулась девушка. – Конечно, я так и сделаю. Думаю, Китти понравится комната наверху, та, в которую по ошибке поселили мистера Норвуда… – Внезапно на ее лице отразилась тревога: – Господь всемогущий, мистер Норвуд, где же он? Уже пять часов вечера, а его все нет!

.

Доктор вернулся в дом губернатора только часам к семи – как раз, когда на кухне приступили к приготовлению ужина и оттуда стал доноситься аромат запеченного рыбного филе. Желудок сводило от голода, натруженная нога болела так, словно ее опустили в кипяток, но, несмотря на это, Стейн чувствовал себя прекрасно. После долгой прогулки в теле вновь появились утраченные силы и бодрость, а это означало только одно: нужно перестать жалеть себя и больше ходить пешком. На корабле он был ограничен в пространстве, поэтому передвигался мало и чаще всего по ненавистным лестницам. На острове земля не качалась из стороны в сторону, пространства для ходьбы было более чем достаточно, да и лестницы – не такие уж они неодолимые, если подумать.

– «В страданьях ли, в борьбе ли, – горе слабым!..»[3] – пробормотал он и крепче ухватился за перила.

– Мистер Норвуд!

Стейн вздрогнул и обернулся.

– Добрый вечер, мисс Айвор, – он вежливо склонил голову, и прелестное юное создание сделало книксен, глядя на него широко распахнутыми глазами. Интересно, чем она так взволнована? Вряд ли его появлением, скорее, предстоящим ужином. Или, возможно, тем, как прошел ее первый званый обед.

– Вас долго не было, и мы начали беспокоиться, – торопливо проговорила Мэри. – Где же вы пропадали?

– В госпитале, мисс Айвор, – Стейн перенес вес тела с больной ноги на трость, чтобы не выглядеть перед девушкой жалкой развалиной. – Было много работы, а потом… я решил пройтись и посмотреть город. Простите, что заставил вас волноваться.

Мэри только улыбнулась и качнула головой:

– Не извиняйтесь, я рада, что вы успели к ужину. Позвольте, я покажу вам вашу комнату.

– Спасибо, мисс, – он удивленно приподнял бровь, – но я прекрасно помню, где она находится.

– О нет, мистер Норвуд! – рассмеялась девушка. – Вам приготовлена другая комната на первом этаже. Надеюсь, она понравится вам гораздо больше.

Мэри поманила его за собой, и Стейн отправился в короткое путешествие по левому крылу дома. Никаких слуг – мисс Айвор сама распахнула перед ним двери, пригласила войти и бесшумно впорхнула следом. Теплый свет заходящего солнца озарял просторное и уютное помещение. Где-то вдали, за светлыми льняными шторами, вздыхал океан. Воздух был солоноватым, наполненным легким запахом цветов – возможно, тех, что стояли на столе в красивой вазе. Возле кровати лежал мягкий ковер – чтобы не вставать на пол босыми ногами.

– Сейчас принесут полотенца и воду для умывания. А это пригодится, когда стемнеет, – Мэри выложила на стол связку свечей. – Вдруг вы захотите почитать перед сном?

– У меня нет книг, – отозвался он, смущенный ее заботой.

– Здесь, в доме хорошая библиотека. Можете брать любые книги, которые вас заинтересуют, – девушка поправила красиво составленный букет. – Я не знала, какие цветы вы предпочитаете, поэтому выбрала самые яркие. А вы какие любите, мистер Норвуд?

Она чуть склонила голову набок, глядя на него с подкупающей искренностью, в которой Стейн безошибочно разглядел вполне объяснимый романтический интерес. Будь ему лет на десять поменьше и при других обстоятельствах, он бы с головой окунулся в зарождающееся чувство и с восторженным юношеским пылом ответил взаимностью, но… Ему было тридцать, он был вдовцом, аскетом, калекой. Пылающие угли его души давно превратились в пепел.