Боже мой! Мне самой не верилось, что такое возможно. Что Эльвира Талгатовна Хамитова, грозный управляющий банка, скоро будет ходить ножками по запыленным деревенским дорогам, готовить ручками незатейливую пищу (ибо служб доставки еды в деревне нет!) и одеваться в спортивные костюмы и кроссовки, а не в строгие костюмы и туфли-лодочки, за много лет не просто надоевшие – вызывающие приступы тошноты.

М-м-м. Прикрыв глаза и воочию представив всё это счастье, я даже заурчала от удовольствия. Перед мысленным взором всплыли картины могучих гор, обступивших деревню. Их грозная величественная красота впиталась в мою душу ещё в детстве, когда я приезжала к бабушке на каникулы и с тех пор тянула к себе, как магнитом. Забыть их нереально.

Возможно, именно в горах и крылся секрет Аютау. Люди не уезжали из этой деревни, не пытались перебраться ближе к комфортному городу. Несмотря на отсутствие работы, они строили новые дома и продолжали здесь жить.

– Почти все мужчины ездят на работу вахтой. Кто-то в большие города, кто-то на Север, – как-то раз ответила бабушка на мой вопрос о том, на что живут местные жители.

Она усмехнулась, слегка прищуривая опутанные сетью морщин глаза, которые были полны бесконечной добротой и одновременно, грустью, – эх, внученька. В больших городах все слепые, как новорождённые котята, жалко вас. Каждый возле своей сиськи, другого не видит. Носитесь целыми днями, как угорелые, а в душе что? Пустота. Все чужие вокруг. Разве это счастье: быть таким одиноким среди людей? Ты, вон, много соседей в доме знаешь? Даже тех, кто живёт рядом – и их имён не скажешь! – внезапно разозлившись, в сердцах закончила она.

Воспоминание о бабушке привычно болезненно укололо в сердце. Вздохнув, я пошла собираться.

Я скучаю по тебе, олэсяй.

Олэсяй – на местном диалекте по-башкирски значит "бабушка".

Сейчас мне двадцать девять лет. Моей бабушке, когда она умерла, был сто один год. Как это возможно? Как именно бабушка смогла стать долгожителем, причем оставаясь крепкой (физически и умственно) до конца – сказать не смогу, хотя предположить можно. Свежий воздух, хорошая экология, умеренное питание – думаю наличие таких факторов многое объясняет.

Наша колоссальная разница в возрасте тоже вполне понятна. Бабушка поздно родила мою маму, в сорок лет, мама дала мне жизнь тоже будучи уже дамой, в тридцать два года. У бабушки была только одна дочь, хотя рожала она несколько раз. Все остальные дети погибали совсем маленькими, как будто над ними довлело страшное проклятье. Из куцых рассказов мамы я поняла, что история с умирающими детьми повторилась и с ней.

Сама тема об умерших детях всегда была под негласным запретом: я видела, какую боль доставляют подобные разговоры маме и бабушке, но, по обрывкам их рассказов предполагала, что виной этим печальным обстоятельствам стало наследственное генетическое заболевание, из-за которого гибли младенцы.

Я была желанным ребенком и долгожданной внучкой. Из куцых рассказов родителей, а в последующем, бабушки, я знала, что у меня был брат, который умер ещё во младенчестве. Его фото, лаконично перечеркнутое траурной лентой, стояло на комоде и было неприкосновенно.

Родители не чаяли во мне души, береги и лелеяли, но ближе всех мы были с бабушкой. Она была настоящей бабушкой старой закалки, из той самой породы, которых держит на этом свете активная деятельность, движение. До самого конца она сажала в огороде, а потом закатывала в банки овощи, варила компот и варенья. Конечно, в последние годы с моей помощью. Специально для этого я брала отпуск в конце августа и прилетала в Аютау. Для посадки и выкапывания всегда привлекался сосед, Ильдар-агай, дядя Ильдар, значит.