– Так ты за деньгами пришел? – Я была разочарована. – А я думала, что ты предложишь мне роль.

– Да я могу предложить тебе не одну роль! Это вообще не вопрос! Главное, чтобы ты вернулась в театр. Ты как, Лара, смотришь на это?

– Думаю, что я вполне созрела. Мне Соня сегодня сказала… А сколько нужно денег?

– Всего-то восемь миллионов. Может, на месяц или два. Я верну. Мне бы только спектакль поставить.

Ну вот, и этот тоже видит во мне только пачку денег. Даже роль готов дать.

– А где гарантии, что ты вернешь мне эти деньги? Сумма-то немаленькая.

– Гарантии? Только мое честное слово.

– Так заложи свой загородный дом, возьми под него кредит, – посоветовала с дивана Марина. – Нашел, тоже мне, банкиршу. Вы что, думаете, что ей деньги некуда девать? Они все в деле, я правильно говорю?

– Правильно. Вот если бы мне упало на голову наследство, тогда дала бы. Вам не приходили письма от иностранных нотариусов или адвокатов, которые сообщали вам, что вы стали наследником многомиллионного состояния?

– Приходили! – засмеялась Марина, закашлявшись. – Правда, эти ушлые ребята просят тут же прислать энную сумму на расходы…

– Я понял. Не дашь, значит, – вздохнул Сазыкин. – Я, собственно, так и предполагал.

– А ты бы как сделал? Только честно? – спросила я. Деньги у меня, конечно, были. Да только слишком уж грубо меня попросили о них. Даже роль предложили. Будь я бедной, вон как Марина, вряд ли меня позвали обратно в театр. Да еще с моей внешностью.

– Хорошо. Я подумаю.

– Значит, пока ты не говоришь «нет»? Подумаешь? – оживился главреж. Он сидел перед нами такой жалкий, в расстегнутой дубленке, маленький и взъерошенный, как мокрый воробей. По лицу его катился пот. Видно было, что разговор этот дается ему с трудом.

– А что наш директор? Почему он не шевелится? – задала я вполне резонный вопрос.

– Он тоже работает в этом направлении, пытается выбить кредит.

– Ладно, я подумаю, – повторила я, явно обнадеживая его. – Однако ничего не обещаю. Мне, чтобы вынуть эти деньги, надо переговорить с моими финансистами, ну а потом – с юристами. Ты же понимаешь, все это не так-то просто.

Конечно, я лгала. На моих счетах было вполне достаточно денег, чтобы профинансировать не один такой театр.

– Как там Денис, держится? Ты разговаривал с ним?

– Да, конечно! Я же тоже был в больнице. Я вообще не понимаю, что происходит в нашем театре. И не верю, что все эти отравления могут быть связаны именно с театром. У каждого из нас есть своя личная жизнь, свои секреты, свои истории… Но подождем, что скажут следователи.

Он как-то быстро ушел. Должно быть, побоялся, что скажет лишнего и я передумаю давать ему деньги.

Я вышла проводить его в куртке, спустилась с ним, чтобы после добежать до супермаркета и купить продукты.

Усаживаясь в свой «Гелендваген», он помахал мне рукой и, ловко развернувшись на парковке, выехал со двора.

Я прохаживалась по пустынному в этот поздний час магазину в дурном настроении. Не хотелось, чтобы меня держали за полную дуру. Сначала Соня подошла ко мне на вечеринке и сообщила, что меня хотят видеть в театре, потом сам Сазыкин притащился ко мне домой (чего раньше никогда не было!), чтобы попросить у меня денег. Целых восемь миллионов! Я уж не говорю о тех мошенниках, которые буквально завалили меня электронными письмами, в одном из которых говорилось о свалившемся на мою глупую голову наследстве во Франции.

…В корзину были сложены пакеты с молоком, банка меда, две пачки масла и упаковка бумажных полотенец – специально для возможного насморка Марины.