Все внутри напряглось растянутой пружиной, готовой в любой момент лопнуть и разлететься острыми осколками.

Я боялась, что все это шутка. Что проклятый колдун издевается надо мной. Что это лишь очередной его жестокий подкол, а он сам вот-вот остановится и спросит что-то вроде:

«Влюбилась в меня, недоведьма?..»

И я сгорю со стыда на месте.

Что мне мешало прямо сейчас оттолкнуть его и сказать, что я не позволяю всяким там пернатым птичкам нарушать мое личное пространство?

Что мне мешало просто отойти назад?

Может, бешено бьющееся сердце или шаровая молния где-то под желудком. Может – сдавленное спазмом горло и дикое, почти неконтролируемое желание ощутить губы Дрейгона по-настоящему.

Не во сне.

Хотела бы я знать, зачем он делал это со мной.

Но правда была в том, что эта игра мне нравилась. А в присутствии Дрейгона я волей-неволей превращалась в кого-то другого. Неуверенного, краснеющего и наивного цыпленка. В тень самой себя.

И так было с первого дня. С первой ночи, в которой я увидела его длинные черные волосы, очерчивающие безупречный овал лица, его аристократическую фигуру в лунном свете и его пылающие зеленью глаза. С того момента он целиком пустил корни мои мысли, и с каждым новым появлением его в моей жизни корни только крепли.

Как бы я ни старалась игнорировать их, ничего не получалось.

И вот, когда между нашими губами оставалась лишь тончайшая прослойка воздуха, напряжение у меня внутри стало почти нестерпимым.

Я чувствовала его запах. Вдыхала его, ощущая себя так, словно Дрейгон уже внутри меня.

В легких, в мыслях, под кожей…

А потом, когда ждать больше не было сил, чуть качнулась вперед и поцеловала.

И утонула.

Это было похоже на падение или бесконечный полет. В один момент я вдруг ощутила крылья за своей спиной и ветер, путающий волосы и свистящий в ушах.

А еще я почувствовала, как сжимается под сердцем от чего-то глухого и невысказанного, незнакомого и пугающего. От чего-то, что страшно назвать по-настоящему.

В какой-то момент Дрейгон замер, напрягся всем телом, словно… его шутка совершенно неожиданно перестала быть таковой. И он сам был к этому не слишком готов.

Он поднял руку и коснулся моей щеки таким легким и осторожным движением, что я едва узнавала в нем того черного колдуна, который последние несколько недель нещадно сводил меня с ума.

Он… был другим.

А затем он отстранился, разорвав поцелуй, и мне стало неловко. Зеленые глаза горели пьяняще-жгучим светом, не отрываясь от меня ни на миг, и мне хотелось спрятаться. Сделать все что угодно, лишь бы он на меня так не смотрел.

Ведь что теперь получается? Сперва Дрейгон издевался надо мной в образе ворона, затем – в образе человека. И, надо заметить, последние его шутки были многократно жестче.

А теперь, после всего этого, единственное, что я могу, это подняться на цыпочки и неловко поцеловать его в губы?..

Волшебненько!

Пропащая ты душа, Мартелла Довилье…

– Не надо было мне пить то вино, – пробубнила я тогда, чтобы хоть как-то сгладить неловкую паузу. – Только святая наивность могла рассчитывать, что Сафира или Иветта не попробуют отравить неудобную для них сестру.

В этот момент я так распереживалась, что даже не заметила: мой голос звучал точно так же, как и прежде. Яд перестал действовать!

Но Дрейгон почему-то не торопился обращать на это мое внимание. Напротив, он медленно убрал рыжую прядь мне за ухо, отчего у меня по спине прокатилась мелкая дрожь, и ответил:

– Не выпить вина тогда, когда рядом с тобой пьет дофин, – это оскорбление. Словно ты подозреваешь наследника престола в попытке тебя отравить.