От его подозрительной невозмутимости на руках запрыгали мурашки, пощипывая кожу и устремляясь к загривку.

– Убивать я никого не буду, – добавила на всякий случай, сложив руки на груди, пытаясь унять быстро стучащее сердце.

– Ну и дура. Долго ли продержишься, когда на тебя ведется охота? – каркнул он, а затем вдруг повернул голову набок и замер.

Я же продолжала говорить, не замечая его странного поведения.

– Мне понятно, что ты хочешь провести инициацию быстрее, чтобы освободиться от моего общества. Но я не стану убивать. Не только потому, что не хочу быть черной ведьмой, но и просто потому, что убийство – это чудовищное преступление!!!

Ворон продолжал молчать, и тут я наконец заметила это. Словно он… прислушивался к чему-то.

– Не станешь убивать, говоришь… – повторил он, вдруг усмехнувшись так мрачно, что по позвоночнику прошлась липкая дрожь. – А если будут убивать тебя?

– Что? – не поняла я, громко сглотнув.

И в этот миг в дверь постучали.

Громко и сильно. Уверенно и властно, словно имели полное право ломиться в наш дом.

– Я говорю, что ты будешь делать, когда придут убивать тебя, Мартелла? – снова назвал он меня по имени, взглянув прямо в глаза.

Стук раздался вновь, сопровождаемый недовольным криком:

– Открывайте немедленно!

Я похолодела.

В голове мелькнула лишь одна мысль: что, если это Тайная канцелярия? Они узнали, что наследство Ирмабеллы перешло к одной из ее внучек-ведьм. И теперь они в курсе, что в доме живет колдунья, которую можно забрать и убить!

– Кто это, Хмуря? – выдохнула я в ужасе.

– А ты как думаешь? – усмехнулся ворон.

– Открывайте, а не то я выломаю дверь! – донеслось в этот момент оттуда.

– Добрый человек стал бы ломать дверь? – склонил голову набок мой злобный фамильяр. – Подумай, готова ли ты отдать свою жизнь или, может быть, лучше вместо этого забрать чужую? Которая будет тебе нужнее?

Признаться, впервые мысль об убийстве показалась мне здравой.

Сердце дико било о ребра, по-моему, я вот-вот собиралась задохнуться от ужаса.

– Я открою! – раздался голос Эйвина издали, и затем по дому зазвучали его шаги.

– Это конец, милая Мартелла, – сказал Хмуря со злым смешком. – Но, если ты вдруг решишь послушаться меня, я тебе помогу. Даю слово.

С этими словами он вдруг выщипнул клювом еще одно перо из крыла и подбросил в воздух. Оно полетело прямо ко мне, паря в вышине, будто живое.

Где-то в стороне скрипнула входная дверь, знакомо хрустнула половица крыльца, и раздался грозный голос незнакомца:

– Вы хозяин дома? – спрашивал он у Эйвина.

– Нет, – негромко ответил тот.

Все звуки доносились до нас приглушенными, но от этого они не меньше врезались в уши.

– Проводите меня к хозяину, немедленно!

А затем снова шаги по коридору. Только на этот раз они приближались. Вот-вот дверь спальни Ирмабеллы, где мы и находились, должна была распахнуться, явив на пороге моего убийцу.

– Протяни руку, – сказал ворон, и я не смогла не подчиниться, настолько жестко звучал его голос. Приказ.

Я протянула вперед ладони, и перо опустилось на них, в тот же миг обращаясь длинным дорогим кинжалом. Его рукоять сверкала драгоценными камнями, а серебристое лезвие было расписано неизвестными символами. От клинка распространялось едва заметное голубоватое свечение.

– Этот кинжал поможет тебе не только убить, но и забрать Искру, – проговорил ворон. – Ты должна нанести удар первой. Едва твой убийца войдет в эту дверь.

– Но… – выдохнула я, не слыша сама себя. Пульс в ушах перекрывал все звуки.

Хотелось умереть на месте.

– Не потеряй время, – продолжал ворон. – Как только он поймет, что ты готова сопротивляться аресту, тебе конец. Я уже не смогу помочь.