– Пока не знаю. Еще не знаю. Но непременно узнаю. Продолжайте.

– Простите, – вмешался я, – но у нас еще не было прецедента, чтобы вас допрашивал человек, подозреваемый в убийстве. Следует ли мне все это записывать?

Вулф даже не взглянул в мою сторону:

– Продолжайте, мисс Гантер. Мистер Гудвин всего лишь воспользовался случаем, чтобы назвать вас подозреваемой в убийстве.

Она пыталась сосредоточиться и тоже меня игнорировала.

– Не считаете ли вы, – спросила она, – что использование в качестве орудия убийства разводного ключа свидетельствует о непреднамеренном убийстве? Ведь никто не знал, что там окажется ключ.

– Нет.

– А почему?

– Потому что убийца мог явиться вооруженным, но, увидев разводной ключ, решил воспользоваться им.

– И все же могло ли убийство быть непреднамеренным?

– Да.

– Не создалось ли у вас впечатления, что кому-то из НАП известно, кто взял кожаный чемоданчик и куда он делся?

– Нет.

– Или где он сейчас находится?

– Нет.

– Подозреваете ли вы кого-нибудь?

– Нет.

– Почему вы послали за мной мистера Гудвина? Почему именно за мной, а не за кем-либо другим?

– Потому что вы не ответили на мое приглашение и я хотел узнать причину.

Она замолчала, выпрямилась, допила бурбон и пригладила волосы.

– Все это чушь! – с чувством произнесла она. – Я могу хоть целую неделю задавать вам вопросы, но откуда мне знать, что вы говорите правду? Вы утверждаете, например, будто вам неизвестно, что стряслось с чемоданчиком и где он находится. А он, возможно, спрятан в этой самой комнате. Может быть, даже в вашем письменном столе.

Она посмотрела на свой стакан, увидела, что он пуст, и поставила на столик, на котором обычно выписывали чеки.

– Я находился в таком же невыгодном положении, когда расспрашивал вас, – кивнул Вулф.

– Но мне незачем вам врать!

– Вздор! У людей всегда есть причина что-нибудь скрывать. Продолжайте.

– Не стоит. – Она поднялась и разгладила юбку. – Это бесполезно. Лучше поеду домой и лягу спать. Посмотрите на меня. Я наверняка похожа на старую кошелку, да?

Мисс Гантер снова удалось обескуражить Вулфа. Он явно не привык, чтобы женщины спрашивали его, как они выглядят.

– Нет, – буркнул он.

– Опять «нет», – улыбнулась она. – А я измотана до предела. Но обычно чем больше я устаю, тем меньше это заметно. Во вторник я пережила самое сильное потрясение в жизни и с тех пор очень плохо сплю. – Она обернулась ко мне. – Скажите, пожалуйста, где тут можно поймать такси?

– Я вас отвезу. Мне все равно нужно поставить машину в гараж.

Она пожелала Вулфу спокойной ночи, мы оделись, вышли и сели в машину. Мисс Гантер откинулась на сиденье и на секунду закрыла глаза, затем открыла их, выпрямилась и посмотрела на меня.

– Итак, вы имели успех у Ниро Вулфа, – заметил я, словно разговаривал с незнакомкой.

– Не стоит быть таким холодным. – Она обхватила мою руку чуть пониже плеча и крепко сжала. – Не обращайте внимания. Это ничего не значит. Иногда мне просто хочется чувствовать рядом крепкую мужскую руку. Вот и все.

– Хорошо, я действительно мужчина.

– Как я и подозревала.

– Когда все закончится, я с удовольствием научу вас играть в бильярд или проверять слова в словаре.

– Спасибо. – (Мне показалось, она вздрогнула.) – Когда все закончится.

В конце Сороковых улиц нас задержал светофор.

– Кажется, у меня сейчас начнется истерика, – сказала она. – Не пугайтесь.

Я посмотрел на нее. В жизни не видел человека, столь далекого от истерики. Когда я остановил машину перед ее домом, она выпорхнула на тротуар – я не успел даже пошевелиться – и протянула мне руку: