И это я пометил как явную улику возможного преступления.

– А разные ценности, что в доме были?

– Драгоценности мамины в порядке, хоть они и не все в сейфе лежали, и сам несгораемый шкаф не тронут, и в нем деньги на месте – папа наличку на черный день откладывал, на случай чего. Все осталось в неприкосновенности. Зато пропало нечто другое. Никто этого не заметил, и ни в какой протокол не записали, но я потом обнаружила. Знаете, у отца исчезла гантель…

– Гантель?

– Да, шестикилограммовая. Всегда у него в спальне лежала.

– Он зарядкой занимался?

– Обычно ходил в спортклуб, три-четыре раза в неделю, – а когда совсем не успевал, дома качался. Так вот, я у отца в квартире где-то недели за две до убийства была, поесть ему привозила, и вообще, пообщаться, и гантельки обе на месте присутствовали. А теперь вот – одной нет.

Я записал у себя четвертым пунктом наряду с пропажей телефона и наличных и явлением свежеприготовленной еды и элитной выпивки – таинственное исчезновение гантели.

– Есть и еще кое-что… – Порецкая-младшая на секунду задумалась, формулируя. – Знаете, отец продолжал спать на все той же родительской двуспальной кровати. И знаете: она оказалась застелена совершенно свежим бельем, на нем вообще еще никто не почивал!

– Значит, вам кажется, что Игорь Николаевич готовился к интимному визиту?

– А к чему? Шампанское – раз, приготовленное своими руками блюдо – два, свежее белье – три… Явно для гостьи старался. А что было дальше, никто ведь не докопался. А похоже, что неизвестная особа пришла к нему, выпили-поели, потом она подсыпала ему отравы и сбежала. И вот ведь что: значит, знала заранее, что у отца в аптечке антидепрессанты имеются? Значит, они раньше встречались? Близко знакомы были? Или кто-то ей про таблетки подсказал?

– А какой мотив, вы считаете? Ограбление? По почерку похоже, что орудовала разбойница на доверии, проститутка-клофелинщица. Но добыча-то невелика. Сколько кэша ваш отец при себе мог иметь? Тысяч тридцать, пятьдесят?

– Сейчас и за тысячу убивают. Вдобавок мобильник. Айфон последней модели у отца был. Больше ста тысяч стоит. Для какой-нибудь продажной девки, понаехавшей из города Кирова или Коврова, – целое состояние.

– Конечно, Полина, во всем надо разбираться, но судя по тому, что вы рассказываете, похоже, что орудовал чуть ли не профессионал – практически все предусмотрел, не оставил никаких следов. Возможно, это какая-то разборка по бизнесу?

– Однако отец – не хозяин бизнеса, не владелец. По сути, наемный служащий, в госкорпорации.

– А ваш батюшка важный пост занимал? Может, помешал кому-то?

– Пост – важный. Он начальник управления. И в последнее время, насколько я знаю, очень крупный контракт вел – он мне рассказывал, но экивоками, вскользь, однако я понимала, дело нешуточное и счет там на сотни миллионов шел – долларов. Они в тендере на строительство электростанции в одной южноамериканской стране с китайцами мощно зарубились.

– Китайцы как раз, как я знаю, ребята такие, что ради успеха в бизнесе ни перед чем не останавливаются… Как думаете: могли они вашего отца убрать?

– Я об этом не думала ни разу, но сейчас, после ваших слов… Отец, знаете, очень интересы нашей Родины отстаивал. Однажды мне говорил – как раз тогда, на тот Новый год с Костиком, о котором я рассказывала… Так вот, он подвыпил тридцать первого, пока мы Юльку ждали, и сказал мне: эх, если б не я, мы б давно все то направление – строительство за границей – сдали бы, по ветру пустили. Я в точности, конечно, судить не могу, но у меня такое ощущение, что он жесткий переговорщик был!