– Хорошо… – Пистолетную рукоятку пришлось отпустить, чтобы снова обнять ребенка за плечики. – Хорошо, Семен Андреич, мы уходим… Леша, вставай! Леша, мы уходим!..

– Не слушается мамку пацан?.. Але, Зоя! Вы куда пропали?

– Я на связи, – поспешно откликнулась Зоя, пробираясь к фойе. Сумочка с оружием болталась на лямке, перекинутой через ее плечо, свободной рукой Зоя тянула вслед за собой зареванного Лешку. – Идем, Леша… Алексей, быстрее!..

– Зоинька, вы особенно не переживайте, ладно? Вы лучше мне посочувствуйте – дабы добиться от вас понимания, я провел такую адовую работу, врагу не пожелаю! Вчера целый день шатался, сегодня чуть свет примчался в крематорий, оттуда опрометью в цирк, и все ради того, чтобы произвести на вас, на вас одну, впечатление… Зоя, что вы сейчас делаете?.. Але, Зоя?

– Иду к выходу.

– Вместе с беби?

– Вместе.

– Отлично! А что творится на арене?

– Долго рассказывать.

– И не надо. Вы уже на подходе к фойе?

– Почти.

– Поспешите, пожалуйста.

– Мы спешим.

– Зоинька, поверьте – в машину вы сядете вместе с сыном живые и здоровые, я повторяю – моя цель…

– Я поняла – шантаж.

– Умница! Вы вышли в фойе?

– Да, мы идем к выходу.

– Зоинька, я очень надеюсь, что вы не задержитесь возле вахты на выходе, чтобы попросить жестом у вахтеров бумажку и написать, типа, вы вынуждены болтать по мобиле с негодяем, который…

– Мы прошли вахту, выходим на улицу.

– Поспешите к машине, на улице холодрыга.

– Мы на улице. Вы за нами наблюдаете?

– Возможно.

– Мы идем к машине. Если вы…

– Тс-с, Зоинька! Никаких «если»! Подойдете поближе к «Форду», увидите, что один из «дворников» прижимает к лобовому стеклу белый бумажный прямоугольник.

– Вижу прямоугольник.

– Возьмите его. Это фотография. Сейчас вы видите ее изнанку. Берите фото и садитесь в машину… Да! И, пожалуйста, поберегите нервы вашего беби, сделайте так, чтобы он не увидел, ха, лицевой, так сказать, стороны фото.

– Спасибо за заботу о моем ребенке.

– Ха! А вы мужественная женщина, Зоинька.

– Не оскорбляйте меня. Женщина должна быть женственной.

– Браво! Я вами восхищаюсь. Вы уже в машине?

– Садимся. – Зоя отпустила Лешку, достала из сумочки ключи с брелоком сигнализации, открыла дверцу. – Леша, залезай… Лезь, живо… Алексей, достань с заднего сиденья свои вещи и одевайся… Алло, вы слушаете?

– Внимательно прислушиваюсь, уловил хлопок дверцы. Вы за рулем, сынуля хнычет рядом, не желает одеваться…

– Не хнычет, а плачет. А я… Я любуюсь фотографией…

На цветном, стандартных размеров фото запечатлена физиономия четырехлетнего Лешки, единственного сына Зои Сабуровой, который сейчас утирает слезы в кресле рядом с водительским. На фото Лешка мертвый. В детском лобике дырка от пули с запекшейся по краям кровью. Кожа у ребенка на фотографии с синеватым оттенком, глаза закатились…

– Але, Зоя!

– Я вас слушаю.

– Мне нравится металл в вашем голосе. Как вам фото?

– Цифровое изображение, обработанное на компьютере и распечатанное на цветном лазерном принтере в стандартном формате фотографии. Ничего особенного.

– Браво, Зоинька! Ни одной истерической нотки! Однако признайтесь честно – вам страшно?

– Чего вы от меня добиваетесь?

– Веры! Я хочу, чтобы вы поверили, что компьютерные фантазии, коими вы в данную минуту любуетесь, могут воплотиться в действительность. Я сумел пошутить в крематории, напакостить в цирке, достать номер вашей мобилы, фото вашего беби, я сумею и воплотить…

– Хватит угроз. Допустим, я испугалась. Дальше что?

– Вы, конечно, можете рискнуть и попытаться спрятать ребенка, скажем, за границей…