– Спасибо. Как твои дела, Ник?

Вопрос был прост, вежлив, не эмоционален, хотя в глубоких синих глазах читалось явственное «иди к черту».

Женщина в его представлении не имеет личностных качеств, кроме того, что должна быть теплой дарительницей, страстной и доступной в любое время, и не важно, какая личность за этим скрывается.

Пытаясь осмыслить ее откровенно негативную реакцию, Ник понял, что в этой женщине, кроме прекрасных внешних данных, явно присутствует характер. Несмотря на то что они провели вместе всего одну ночь, он до сих пор испытывает к ней животное желание. Ему потребовалось время, чтобы усмирить очередной взрыв первобытного голода.

Раньше он старался относиться ко всему хладнокровно, и это давалось ей легко. Когда вещаешь на полмира, важно быть объективным, оставив эмоции для других случаев. Он становился очевидцем отважных поступков, самопожертвования, но за каждым таким поступком стояли многочисленные страдания и бесчеловечность. Ты знаешь обо всем, и это разъедает изнутри. Абсурдное сравнение зоны боевых действий со званым ужином, где бокалы разносят люди, а не автоматы, почти всегда вызывало у него улыбку.

Почти всегда.

Хлоя с издевкой посмотрела на Ника.

– Ты с Люси Кавендиш?

– Люси, черт, я совсем про нее забыл.

Он стремительно окинул взглядом зал в поисках спутницы и, убедившись, что она увлечена разговором с одним из гостей, успокоился. Нервно потер ладонью трехдневную щетину. Должно быть, он просто бросил ее, будто есть оправдание мужчине, который пришел на вечер с одной женщиной, а увидев другую, тут же понесся к ней с грацией кувалды, разрушающей стену.

Хлоя осуждающе вздохнула.

Интересно, в чью постель он отправился после того, как бросил ее спящую? Раньше при одной мысли об этом становилось больно, но теперь Хлоя чувствует не более чем спазм в животе.

– Неосмотрительно с ее стороны думать, что ты будешь помнить, что пришел с ней, – колко заметила она и, подождав, пока он нахмурится, продолжила: – Она, наверное, ожидает, что, просыпаясь утром, будет видеть тебя рядом.

Слова повисли в воздухе. Фраза, сказанная так, как Хлоя совсем не хотела, превращала ее в жертву в ожидании жалости и сострадания. Она ненавидела себя за это.

К счастью, в глубине его шоколадных глаз она заметила нечто другое, нежели жалость. Отлично. С чем-то другим она готова согласиться. Все что угодно, только не жалость.

– Ты спала.

Ник не любил секс на одну ночь. Всегда существует риск, что партнер ожидает некую сакральную связь, продолжение отношений, хотя об этом речи не было.

– Я не говорю о себе. – Она чуть приподняла четко очерченные брови и продолжила без тени смущения: – Да, у нас был секс, но мы не состоим в отношениях.

В эту минуту она молила лишь о том, чтобы щеки не заливались ярким румянцем.

– Хотя было бы неплохо разбудить меня, когда ты уходил, вдруг мне нужно было встать пораньше.

Хлоя сдвинула брови, будто пыталась вспомнить, что тогда было, хотя на самом деле вспоминать нечего. События той ночи намертво остались в памяти.

– Я уверена, что опоздала тогда.

Мысленно она вручила себе награду за самую убедительную ложь.

Он вспомнил ту ночь. Звонил телефон. Умирал отец. Перед Ником стоял выбор: хорошие манеры или быть рядом с отцом в последние минуты его жизни. На самом деле выбора не было, и он ушел. И, да, втайне он был рад, что не придется с ней разговаривать утром.

Ник терпеть не мог неловкость с утра. Это не первый его секс на одну ночь, правда, его женщинами были коллеги-журналистки, сильные и независимые, с которыми у него что-то вроде негласного соглашения и взаимоуважения на профессиональном уровне.