– Простите, я кое-что забыла. Берлинская лазурь. Вам понадобится очень много берлинской лазури.

Сев в машину, я обнаружила, что да Сильва уснул.

– Хоп-хей! Будем готовиться. Поедем загорать – зима, самое время!

– Что?!

– Придется тебе свозить меня в Танжер.

В «Президенте» я приказала ворчащему да Сильве искать авиабилеты, а сама пошла собирать вещи. Вскоре я расхаживала туда-сюда по террасе, курила и с нетерпением ждала звонка от Ермолова. С соседнего балкона высунулся да Сильва, и я вздрогнула от неожиданности.

– А с какого перепугу ты собралась в Марокко?

– А ты что, против?

– А почему я должен быть за? Perchè è pieno di marocchini![5]

– Ну а кого ты там ожидал увидеть, расистский подпевала? В любом случае нам пора! – заявила я, притворившись, что целюсь в него из воображаемого пистолета. – Время не ждет! Разнатович вечно ждать не будет! Если отвезешь меня в Танжер, то, может, у нас и получится подготовить картину к продаже за шесть месяцев.

– За шесть месяцев? Cazzo![6]

– Кстати, чуть не забыла! Мне понадобится новый дом, – сообщила я, махнув на сады отеля внизу, где как раз проветривали наших друзей-колясочников. – Здесь слишком депрессивно. А еще я составила для тебя список. Там есть все, что мне потребуется. Ты по-французски говоришь? – спросила я, от души наслаждаясь тем, что мафиози у меня теперь на побегушках.

– Нет, – уныло отозвался да Сильва.

– Тогда от тебя там толку не будет. Можешь сидеть в отеле и начинать подготовку.

– Ну да, сейчас! Если ты думаешь… – возмущенно начал он, но тут у меня зазвонил телефон.

– Прости, важный звонок! – шепнула я, и да Сильва раздраженно хлопнул дверью и ушел с балкона.

– Здравствуйте, Павел, как дела? – сказала я по-русски.

– Акцент у тебя все такой же ужасный, Джудит. У тебя все хорошо?

– Да, прекрасно… Я в Италии, – ответила я, с удивлением для себя обнаружив, что рада слышать его голос. – Как ты? Как… Елена?

Со своей женой Еленой Ермолов давно разошелся, и жили они отдельно. Именно она втянула меня во всю эту историю с Караваджо.

– Хорошо. Она стала намного спокойнее, сейчас уехала на каникулы с мальчиками.

– Рада слышать. Ты во Франции?

– Да. В спальне, – ответил он.

Я прекрасно помнила эту спальню. Учитывая все, что мы пережили вместе: секс, прекрасные картины, вино, шантаж, убийство Баленски, – странно, что я все-таки смутилась.

– Ты сказала, что тебе нужна услуга. Или две услуги? Может, расскажешь поподробнее? Хотя я не совсем понимаю, с какой радости мне оказывать тебе услугу.

– Ну чего же тут непонятного, Павел. У нас с тобой совершенно особые отношения. Плюс в Сербии хранится видеозапись, на которой ты пробиваешь Баленски череп пепельницей.

– Ты же сказала, что уничтожишь кассету!

– Да я шучу, Павел! Кажется, шучу. А может, и нет. В любом случае вторая услуга связана с первой. Ты же бывал в доме Баленски, так? В Танжере?

Человек из Стана являлся владельцем дома в этом пользующемся дурной славой портовом городе и закатывал там пользовавшиеся не менее дурной славой вечеринки.

– Да, несколько раз.

– И еще ты говорил что-то про интерьеры. В полинезийском стиле, так? Я знаю, что у Баленски был отвратительный вкус, что касается живописи, но, помнится, ты рассказывал, что дом оказался на удивление неплох?

– Да, там были милые вещицы. Почему ты спрашиваешь?

– Не важно. Я поискала в Интернете, но в Танжере тысячи вилл, и мне никак не выяснить, какая из них принадлежала Баленски.

Все прекрасно знали, что у Баленски есть дом в Танжере, по крайней мере любители в свободное время почитать журнал «OK!», но никаких подробностей нигде мне найти не удалось.