– Пардон, месье, – сказал Ленехан, на миг ухватившись за него и скорчив гримасу.

– Это я виноват, – отвечал мистер Блум, покорно перенося цепкий зажим. – Я не ушиб вас? Я очень спешу.

– Колено, – пожаловался Ленехан.

Он сделал смешную мину и захныкал, потирая колено:

– Ох, набирается годиков нашей эры.

– Прошу прощения, – сказал мистер Блум.

Он подошел к двери и, взявшись уже за ручку, немного помедлил. Дж. Дж. О’Моллой захлопнул тяжелую подшивку. В пустом вестибюле эхом отдавались звуки губной гармошки и двух пронзительных голосов мальчишек, усевшихся на ступеньках:

– Я должен бежать на Бэйчлорз-уок, – объяснил мистер Блум, – насчет этой рекламы для Ключчи. Надо договориться окончательно. Мне сказали, что он там рядом, у Диллона.

Какой-то миг он смотрел на них в нерешительности. Редактор, который облокотился на каминную полку, подперев голову рукой, внезапно широким жестом простер руку вперед.

– Гряди! – возгласил он. – Перед тобою весь мир.{407}

Дж. Дж. О’Моллой взял листки у Ленехана из рук и начал читать, осторожными дуновениями отделяя их друг от друга, не говоря ни слова.

– Он устроит эту рекламу, – сказал профессор, глядя через очки в черной оправе поверх занавески. – Полюбуйтесь, как эти юные бездельники за ним увязались.

– Где? Покажите! – закричал Ленехан, подбегая к окну.

Оба посмеялись, глядя поверх занавески на мальчишек, которые выплясывали гуськом за мистером Блумом, а у последнего белыми зигзагами мотался под ветром шутовской змей с белыми бантиками по хвосту.

– Поглядеть на свистопляску этих разбойников, – объявил Ленехан, – и тут же загнешься. Ох, пуп с потехи вспотел! Подхватили, как тот вышагивает своими плоскостопыми лапищами. Мелкие бесенята. Подметки на ходу режут.

Вдруг с резвостью он принялся карикатурить мазурку, через всю комнату, мимо камина скольженьями устремляясь к О’Моллою, который опустил листки в готовно протянутые его руки.

– Что это здесь? – спросил Майлс Кроуфорд, словно очнувшись. – А где остальные двое?

– Кто? – обернулся профессор. – Они отправились в Овал малость выпить. Там Падди Хупер, а с ним Джек Холл.{408} Приехали вчера вечером.

– Пошли, раз так, – решил Майлс Кроуфорд. – Где моя шляпа?

Дергающейся походкой он прошел в кабинет, отводя полы пиджака и звеня ключами в заднем кармане. Потом ключи звякнули на весу, потом об дерево, когда он запирал свой стол.

– А он явно уже хорош, – сказал вполголоса профессор Макхью.

– Кажется, да, – раздумчиво пробормотал Дж. Дж. О’Моллой, вынимая свой портсигар. – Но знаете, то, что кажется, не всегда верно. Кто самый богатый спичками?

Он предложил сигареты профессору, взял сам одну. Ленехан чиркнул проворно спичкой и дал им по очереди прикурить. Дж. Дж. О’Моллой снова раскрыл портсигар и протянул ему.

– Мерсибо, – сказал Ленехан, беря сигарету.

Редактор вышел из кабинета в соломенной шляпе, криво надвинутой на лоб. Продекламировал нараспев, тыча сурово пальцем в профессора Макхью:

Профессор усмехнулся, не разомкнув своих длинных губ.

– Ну что? Эх ты, несчастная Римская Империя! – сказал Майлс Кроуфорд.

Он взял сигарету из раскрытого портсигара. Ленехан тут же гибким движением поднес ему прикурить и сказал:

– Прошу помолчать. Моя новейшая загадка!

– Imperium Romanum, – произнес негромко Дж. Дж. О’Моллой. – Это звучит куда благородней, чем британская или брикстонская{410}. Слова чем-то напоминают про масло, подливаемое в огонь.