Конечно, смехотворно! Ведь он даже не нравился Грейси… Она терпела его только потому, что он служил вместе с Питтом. И вероятно, не стала бы терпеть, будь у нее выбор. Однако она могла бы угостить чаем с домашними кексами даже черта, если б Томас попросил ее или она думала, что это поможет ее хозяину в каком-нибудь расследовании.

Суперинтендант продолжал беседовать с Лили Мондрелл, расспрашивая ее о привычках Делберта Кэткарта, о его предпочтениях в одежде, отношении к театру и вечеринкам, а также о том, с кем он обычно проводил время, если не занимался поиском клиентов.

– Разумеется, он ходил на вечеринки, – сразу признала она. – Развлекался по-разному, но больше всего любил театр. Иногда даже сам устраивал своеобразные театральные сценки.

– А любил он наряжаться? – спросил Томас.

– Вы имеете в виду в маскарадные костюмы для светских балов или карнавалов? Вероятно, да. Как и большинство его знакомых, – сказала женщина, а затем задумчиво помолчала некоторое время. – Почему вы спросили? Это как-то связано с тем, кто убил его?

– На нем был… маскарадный наряд, – ответил Питт.

Теперь Лили выглядела удивленной и даже немного озадаченной.

– Это странно, – заявила она. – Он предпочитал… обычные костюмы. И вообще говорил, что выбор маскарадного костюма слишком откровенно показывает внутреннюю сущность.

– Кем он предпочел бы нарядиться… если б имел выбор? – задал суперинтендант следующий вопрос.

Мондрелл немного подумала.

– Я помню лишь один случай: он пришел весь в черном, вооружившись пером и зеркалом. По-моему, он изображал клоуна. А во что он был одет, когда умер?

Питт нерешительно помедлил.

– Во что? – снова спросила красавица, и ее лицо помрачнело.

Томас пристально взглянул на нее.

– В зеленое бархатное платье, – ответил он.

– Платье? Что вы имеете в виду? – Услышав это, мисс Мондрелл пришла в явную растерянность.

– Я имею в виду женское платье, – уточнил супер-интендант.

Собеседница недоверчиво уставилась на него.

– Какая… нелепость! – воскликнула она. – Он никогда не наряжался в дамские одежды. Сам он не мог бы… кто-то его нарядил… после… – Она вздрогнула и зажмурилась.

– Я надеялся, что вы сможете подсказать нам, кто мог бы такое сделать, – решительно произнес Питт.

– Нет, я не могу! – звонко воскликнула женщина. – У него полно колоритных приятелей, несколько необузданных, разумеется, в своих привычках и развлечениях, но они не способны на такое! Бедный Делберт. – Она смотрела на Томаса с какой-то встревоженной отрешенностью, словно рисуя что-то в своем воображении. – Я помогла бы вам, если б могла, но таких друзей я не знаю. – Ее взгляд вновь сосредоточился на суперинтенданте. – Мне хочется, чтобы вы нашли преступника, мистер Питт. Делберт не заслужил этого. Порой он умничал и не всегда понимал, когда лучше промолчать… и поэтому у него могли появиться враги. Он чертовски хорошо понимал человеческую натуру… но сам ничего плохого не делал. Ему нравились хорошие шутки и интересные люди, и он щедро делился со всеми. Найдите того, кто посмел сотворить с ним такое…

– Я сделаю все возможное, мисс Мондрелл, – пообещал Питт, – а если вы дадите нам список друзей мистера Кэткарта, то мы постараемся выяснить, не может ли кто-то из них также помочь нам.

Лили грациозно поднялась с софы и, шелестя юбками, направилась к бюро, обдав Телмана ароматной волной духов, нежной и сладкой, что вновь привело его в полнейшее смущение.

Мария Эллисон нервничала. И это раздражало ее, поскольку уже много лет она умудрялась избегать нервотрепки и гордилась благоприобретенным самообладанием. Она научилась легко справляться с разнообразными трудностями и крайне редко попадала в неловкое положение. Такова одна из привилегий почтенного возраста.