Связано это как-то с заказным убийством матери?

Кого из них в итоге хотели ликвидировать?

И за что?

Погрузившись в тягостные думы, Кая поочерёдно перебирает вешалки с новой одеждой, в автопилотном режиме сортируя отдельно белые вещи. Кое-что она умудряется примерить в процессе, невольно признавая полезность совета Медеи. Какой бы ядовитой гадиной не была эта кобра, вкус у нее отменный.

Остановив выбор на приталенном струящемся матово-белом платье в пол, Кая критично осматривает себя со всех сторон в многочисленных зеркалах, установленных в гардеробной. Свободные длинные рукава слегка сползают с плеч, смелый треугольный вырез почти до пупка, спина и шея тоже обнажены. Выглядит эффектно и торжественно, хоть сейчас прямиком на красную дорожку за наградой «неудачница года», но в плане удобства — катастрофа. Любое резкое движение может оставить хозяйку голой до талии. Во избежание конфуза необходимо постоянно держать идеальную осанку.

Расправив плечи, Кая задумчиво улыбается своему отражению. Странное ощущение. Как будто в зеркале совсем другой человек. Серебристые брови и ресницы в тон волосам делают ее похожей на альбиноса, а стальные светлые глаза и на контрасте красные губы только добавляют жути. На секунду перед ее глазами возникает пугающая картинка и одновременно завораживающая: брызги крови на белоснежной ткани, бледной коже лица и рук…, в ложбинке между грудей и на длинной шее.

Прилив нездорового возбуждения обрушивается на нее совершенно некстати и не к месту, накрывает, как цунами, резко выбивая весь кислород из легких. Судорожно вдохнув, Кая неловко крутит в мелко дрожащих пальцах прилагающуюся к платью широкую белую ленту, понятия не имея куда ее пристроить, и накидывает на шею свободной петлей, один оборот, второй… Легкая рябь мурашек пробегает по позвоночнику, когда она сжимает концы и тянет вниз. Лента плотно обнимает тонкую шею, немного давит, но дышать можно. Щеки девушки лихорадочно пылают, затвердевшие соски заметно проступают под тончайшим шелком.

— Ты спятила, Кая, — пораженно шепчет пчелка, глядя в глаза своему незнакомому двойнику. В темных, расширенных зрачках сверкает адский огонь, губы складываются в циничную улыбку. — Ты всегда была ненормальной, — очередное признание звучит, как ледяной душ.

Прикрыв глаза, Кая пытается прогнать чудовищное наваждение, призывая в помощь здравомыслие, но разум крепко спит. Оставив концы ленты в покое, девушка гладит себя по плечам и на каждое прикосновение ладоней кожа отвечает ей чувствительной дрожью, внизу живота разливается предательское тепло, каждая клетка тела пульсирует необузданным желанием.

Да, это сумасшествие, но сама ситуация, в которой она оказалась по чьей-то извращенной воле, ни имеет никакого отношения к нормальности. Возможно, сегодня последний день, когда ее разум и тело еще принадлежат ей, хотя по факту своего у нее ничего не осталось. Даже мысли… словно чужие, навязанные извне, запретные, волнующие, порочные, и Кая безвольно позволяет им плыть дальше, представляя властные мужские руки на тонкой талии, горячее дыхание на виске. Ощущение чужеродного присутствия настолько мощное, подавляющее и опьяняющее, что ей страшно открыть глаза. Что если это не видение? Если за ее спиной действительно кто-то стоит? Смотрит прожигающим взглядом, в котором скрывается безумие и интеллект хищника, тяжело дышит ей в затылок и требовательно трогает пылающее тело. Сможет ли она оттолкнуть его или поддастся соблазну?

В разгулявшееся не на шутку воображение внезапно врывается раздражающий звук катящихся по полу колесиков тележки. Очнувшись, Кая одергивает руки, резко оборачивается, растерянно глядя на одну из уже знакомых терминторш, толкающую перед собой тележку с ужином. Обед доставляла другая, та, что поменьше габаритами.