— Господин Мин никогда не повторяется, — «утешаю» я. Откинувшись на спинку черного кожаного кресла, пчелка горько усмехается и поднимает ладони вверх в знак капитуляции. — Рано сдаешься, Кая. Игра только началась. Завтра вечером состоится первый раунд, и ты должна быть морально и физически готова выполнить все, что от тебя требуется.

— А если я откажусь участвовать?

— Ты не умрешь, но последствия могут быть непредсказуемыми и очень болезненными.

— Тебе известны правила?

— Ты их узнаешь за пять минут до начала. Я лично тебя проинструктирую и подскажу, как справиться с поставленной задачей с наименьшими потерями.

— Дай хотя бы намек, — умоляюще взглянув на меня, просит Кая.

— Не могу, — с сожалением качаю головой.

— Господин Мин будет участвовать или только смотреть?

— Он может давать указания во время трансляции, но физически будет находится в другом месте. Кая, ты же знаешь, что такое стрим?

— Примерное представление имею, — убитым тоном отвечает пчелка, устремив взгляд на сжатые в замок ладони. — Зачем ему понадобилась именно я, Бут? Меня больше пяти лет нет ни в одной социальной сети, а столкнуться в городишке, где я жила последние годы, мы с ним точно не могли, — она наконец начинает задавать правильные вопросы. Думал умру от скуки, пока дождусь. — Кто он такой? Враг отца? Политический конкурент? Но какой смысл устраивать расправу надо мной, если папа все равно об этом никогда не узнает?

— Ответы тебе известны, но есть ряд причин, по которым твое сознание их блокирует. Мозг воспринимает, как угрозу те или иные события и прячет их от тебя. В психологии этот метод защиты называется вытеснением.

— Ты намекаешь на то, что я знаю этого человека? — нахмурив серебристые брови, Кая всерьез задумывается над моими словами.

— Я это утверждаю, — непроизвольно улыбаюсь, с любопытством изучая озадаченную мордашку пчелки. Она настолько растеряна и сбита с толку, что впервые не знает, что сказать. — Причем, пришёл к этим выводам, исходя из твоих слов.

— Подскажи мне, Бут, — в ее голосе снова звучит мольба. На лице отражается хаотичная работа мысли. Удивительно, как легко человек поддается самообману, не желая видеть очевидных вещей. — Если я пойму, кто такой господин Мин, то, возможно, смогу найти к нему подход.

— Тебе не нужно искать к нему подход, Кая, — металлическим тоном отрезаю я. — Ты не в том положении, чтобы рассчитывать на поблажки. Этот человек обладает огромной властью, богат, жесток, опасен и не склонен к таким эмоциям, как жалость и милосердие. Пойдешь ему наперекор, он заставит пройти тебя все круги ада. Будешь покладистой — отделаешься малой кровью и выиграешь время. Заслужишь уважение — проживешь гораздо дольше, чем Сэнди.

— Заслужить уважение? Как, черт возьми?

— Заставь его увидеть в тебе личность. Не влюбить — здесь такие случаи заканчиваются плохо для обоих. Ты должна сделать так, чтобы владелец не захотел тебя утилизировать, — спокойно поясняю я.

— Но, какая разница, что я буду делать, если финал известен? — повышая тон, восклицает пчелка.

— Скажи, Кая, у тебя были в детстве любимые игрушки? — я резко меняю тему, пытаясь заставить ее взглянуть на ситуацию с другой стороны.

— Какое это имеет значение? — она злится, окончательно запутавшись.

— Где сейчас твои игрушки?

— Боже, какой-то бред! — ударив ладонями по столешнице, Кая резко поднимается и обогнув кресло, встает за его спинкой, еще дальше дистанцируясь от меня.

— Ответь, Кая. Вопрос же не сложный.

— Я не знаю. Некоторые остались в игровой в нашем семейном поместье, другие передали в благотворительные организации, ­какие-то выбросили, — зажмурившись она трет виски, пытаясь унять боль.