Черт, все‑таки вырубилась. Потянув затекшие мышцы, медленно принимаю сидячее положение. За окном кружит снежная пурга, бросая в стекла белые гроздья, зловеще воет ветер, сквозь звуки бушующей стихии доносятся возбужденные голоса переговаривающихся военных и грохот моторных двигателей. Я чувствую вибрацию от перемещения тяжелой техники. Снаружи явно что‑то намечается. До того, как я уснула, было гораздо тише.

Заметив боковым зрением какое‑то движение, резко поворачиваю голову и натыкаюсь взглядом на высокую мускулистую фигуру мужчины, небрежно привалившегося к стене. В темноте невозможно рассмотреть лицо, но я и так знаю, кто это. Узнаю по комплекции.

– Выспалась, детка? – Только один человек использует это дурацкое обращение. Эй.

– Какого хрена ты тут забыл? – огрызаюсь с недовольством, забыв, что еще недавно собиралась попросить генерала устроить мне встречу с Эйнаром.

– Что, совсем не соскучилась? – протяжено выдыхает незваный гость. Наверняка с наглой ухмылкой, которую я, к счастью, не вижу.

– Где Одинцов? Он должен был зайти.

– Я за него, – невозмутимо отвечает Эйнар.

– Мне не до шуток, Эй.

– Я и не думал шутить. Генерал попросил меня присмотреть за тобой, – поясняет спокойным тоном.

Я внутренне напрягаюсь. Не нравится мне это. И Эй ведет себя как‑то странно. Впрочем, с того момента, как мы спустились с ним в бункер, он только и делает, что удивляет меня неизвестными гранями своей, как оказалось, далеко не примитивной личности.

– А он чем занят? – резко спрашиваю я. Окружающая нас темнота усиливает неприятные ощущения. Мне не то чтобы страшно, но точно некомфортно. И холодного душа под рукой нет, чтобы, если что, остудить разгоряченного поклонника. Поклонника… Ну я выдала. Самой смешно.

– Учения. – Пожав плечами, Эйнар отрывается от стены и вальяжной походкой направляется ко мне. Градус напряжения мгновенно возрастает. Меня бьет статическими разрядами, кожа покрывается мурашками, сердечный ритм зашкаливает. Надеюсь, он… хм-м… уяснил, что не получится у нас с ним горизонтальных отношений.

– Какие еще, к черту, учения? – облизав пересохшие губы, нервно уточняю я.

– Военные, – расслабленно сообщает Эй, опускаясь рядом со мной. Закидывает руку на спинку дивана. Кончики его пальцев словно невзначай касаются моего затылка. – Прогонят технику, постреляют, повзрывают и разойдутся по казармам. Обычное дело, детка. – Склоняет голову в мою сторону, смотрит, буквально испепеляет взглядом. Дышит тяжело, шумно. Но не лезет, как тогда в ванной, и на том спасибо.

– Как ты себя чувствуешь? Поправилась? – спрашивает хрипло, обдавая мою щеку горячим ментоловым дыханием. Алкоголем не пахнет. Неужели за ум взялся?

– Похудела, вообще‑то, и чуть крышей не поехала, а так полный порядок, – отвечаю я, отодвигаясь на несколько сантиметров. Он иронично хмыкает, по‑своему истолковав мой маневр.

– Нервирую я тебя. Да?

– Есть немного, – на выдохе признаю я. Не вижу смысла строить из себя железную леди, когда внутри сплошной раздрай и руины.

– Да не бойся ты. Не обижу. Мы же всё еще друзья? – бросает самонадеянным тоном. Ну надо же, наглости хватает такое спрашивать. Козел!

– Какие, к черту, друзья? Друзья друг другу не лгут и не подставляют, – с негодованием парирую я, вскакивая на ноги.

– Когда это я тебя подставил? Ты ничего не попутала? Сдохла бы в той лачуге, если бы не я, – недовольно ворчит Эй.

За мной, к счастью, не подрывается. Я сейчас точно не готова к физическому противостоянию со здоровым мужиком. И злить его не надо бы, но он же, урод, специально провоцирует.