– Ни о чем мне не хочешь рассказать? – холодно интересуюсь я. Она отрицательно трясет головой, отодвигаясь еще дальше. – Зря. Знаешь, как называется то, что ты сделала?

– Убийство из милосердия, – бросает надтреснутым голосом.

– Нет, Диана, – стальным тоном возражаю я. – Это предательство. Ты второй раз бойкотировала мое решение.

– Ну, убей меня, – огрызается она. – Чего ждешь? Или слабо, потому что за меня есть кому вступиться?

Вот, значит, как. Мрачно ухмыляюсь, гипнотизируя тяжелым взглядом белобрысый затылок. Не знаю, что я ожидал услышать, но точно не это.

– Угрожаешь мне, Ди? – спрашиваю с леденящим спокойствием.

– Я тебя просила по‑хорошему. Ты не услышал. – Она вскидывает голову, наконец осмелившись посмотреть мне в лицо. – Я нашла другой вариант, и не думай, что он дался мне легко.

– Вижу, что нелегко, – негромко отзываюсь я, глядя на ее опухшие веки, покрасневшие глаза, высохшие дорожки слез на бледных щеках.

Молчим пару минут, напряжение стремительно растет, душит, выворачивает наизнанку. Диана сдается первой, отводит взгляд, трет ладонями лицо.

– По мне так же убиваться будешь? – Не знаю, почему именно этот вопрос, но всё внутри замирает… и ломается, когда она шумно втягивает воздух и смотрит на меня так, словно я ее ударил.

– Ты грязно играешь, Дэрил. – Опустив голову, Диана прижимается щекой к коленям.

– Это всего лишь вопрос. – Поддев пальцами острый подбородок, насильно поворачиваю ее лицо к себе. – В нем нет никакого подвоха.

– Уравниваешь себя с ним? – В устремленном на меня взгляде кипит злость.

– В отличие от него, я жив.

– Спасибо, что напомнил. – Диана вцепляется в мое запястье, но у нее явно недостаточно сил, чтобы заставить меня убрать руку. Жду, что она, как обычно, пустит в ход ногти, но этого не происходит. Ее пальцы замирают на моем пульсе. Серые глаза темнеют, приобретая оттенок расплавленного серебра. – Дело ведь не только в том, что Эйнар пошел против тебя. В первую очередь ты хотел преподать урок МНЕ. Ты хотел заставить МЕНЯ уяснить, что твои решения превыше всего. Но ведь это ТЫ приставил Эя ко мне. ТЫ хотел использовать его чувства, чтобы прикрыть меня. И он прикрывал, спасал и защищал. Я дышу, потому что твой гребаный план сработал. Поэтому – да! Мне нелегко, мне мучительно сложно осознавать, что я сама отдала команду о прерывании его жизни, но это лучше и честнее, чем то, что с ним сделал бы ты.

Диана замолкает, задохнувшись от накала эмоций. Гнев в ее глазах угасает, сменяясь опустошением и усталостью. Узкие плечи безвольно опускаются, а теплые пальцы неосознанно гладят вены на моем запястье.

– Я понимаю, почему ты это сделала. Не нужно мне объяснять, – через силу выдавливаю из себя.

– Нет, – сквозь зубы цедит она. – Не понимаешь. Для тебя смерть не более чем зуд от укуса комара, а я еще не успела настолько зачерстветь и способна чувствовать и видеть грань, которую ты давно перестал замечать.

– Я вижу грань, Ди. Не надо лепить из меня исчадие ада.

– Не видишь! – она снова яростно опровергает мои слова. – Что для тебя преданность, Дэрил? Ты сам был предан кому‑то по‑настоящему? Хотя бы один день? Хотя бы час? Науми, Медея, Дао, и черт знает сколько их было еще… Ты убил всех, но прежде заставил поверить тебе. Скажи, у тебя хотя бы раз дрогнуло сердце? Шарахнуло что‑то в груди? Ты понимаешь, насколько бесчеловечной, циничной, жесткой и грязной была твоя игра? Или тебе всё равно?

– Мне не всё равно, – возражаю я, но Диана не слышит. Ей необходимо выплеснуть все, что разрывает ее изнутри, не дает дышать и сводит с ума.