Закончив свою речь, инструктор по-особому посмотрел на меня, и я решил, что заставлю себя спать, несмотря ни на что.

Мои товарищи по роте разбились на мелкие группы и начали обсуждать происходящее, а я добрался до своих нар и, приняв горизонтальное положение, закрыл глаза. Рядом скрипнули доски на ложе Олана.

Как ни хотелось последовать совету инструктора, но уснуть сразу не удалось – одолевали мысли с немалым оттенком страха. Моментально вспомнились слухи о хорохах и их влиянии на людей. После гибели своих господ и создателей племя хорохов попало в рабство к людям. Птицеобразные существа были ментальными магами и умели влезать в мозг любого живого существа. На расстоянии это получалось частично и только с самыми тупыми животными, а при телесном контакте хорохи умели влиять и на людей. Впрочем, мозг хорохов был настолько изменен и забит запретами, что угрозы они не представляли, но это если верить официальной информации, а по слухам, люди всего континента уже давно находятся под ментальным контролем мерзких тварей. Но, повторюсь, это только слухи. По крайней мере, я не чувствовал, чтобы кто-то из нелюдей ограничивал мою волю. Так что в отличие от магов к «птицам» претензий у меня не было.

По закону влияние хорохов было строго регламентировано. Лезть в мозги человека они могли только по прямому приказу властей. Своеобразный иммунитет имели дворяне, об этом говорила татуировка на виске. К ней не смел прикоснуться ни один хорох. Хотя исключения из этого правила все же существовали. В королевстве имелись три «птица» – верховный хорох и два его наследника, – только они были способны преодолеть татуировку эрла и боярина. А вот ярловские и княжеские татуировки, не говоря уже о тату королевской семьи, являлись абсолютной гарантией от вмешательства в мозг носителя. Был даже случай, когда сын князя не смог стать поводырем только потому, что некому было провести инициацию.

В пользу официальной версии о статусе хорохов говорил тот факт, что множество этих существ управляли живыми тягачами и ни один из них не имел дела с боевыми зверями.

Казалось, едва мне удалось закрыть глаза, как тут же кто-то начал дергать за плечо. Хотелось послать наглеца подальше, но пробивающийся в окна закат говорил, что делать этого не стоит.

– Вставай, – тихо сказал Олан. Он выглядел немного напуганным. – Приехал верховный хорох. Завидую твоему спокойствию, мне уснуть так и не удалось.

Как мы все ни напрягались, инициация прошла вполне буднично, без всякой помпы и спецэффектов. Только перенесли ее все по-разному. Первым к восседавшему на своеобразной табуретке хороху подошел Берислав. Купеческий сын за весь день не перемолвился с нами ни единым словом, да и сейчас выглядел полностью отрешенным.

Верховный хорох, вопреки моим ожиданиям, не производил особого впечатления. В отличие от того же княжеского «птица», этот был облачен в белые лоскуты, чем напоминал мутировавшего аиста. Выяснить, насколько чиста его брадарская речь, не удалось, потому что «птиц» так и не произнес ни единого слова.

Директор школы отдал команду, и Берислав шагнул к хороху. Тонкие пальцы существа легли на виски человека и через секунду отдернулись, словно от чего-то горячего. Внешне казалось, что на Берислава это не повлияло никоим образом.

Такая же реакция была у двух следующих курсантов, а вот Борщ Гудимов по прозвищу Зеленый упал в обморок. Парня подхватили явно ожидавшие подобного казуса инструкторы школы.

Еще двое из роты получили по легкому нокдауну. Стоявший передо мной в очереди Олан перенес все без последствий. И вот пришел мой черед. Холодные пальцы хороха заставили поежиться. Внезапно его глаза заполнили весь мир. В моей голове что-то сверкнуло, и свет погас.