Бердышев прицелился, но тени слились в одну.
Сделав шаг, капитан увидел, как в лунном свете блеснуло длинное стекло. Оно вонзилось в мохнатую шею твари!
Тварь жалобно и пронзительно завыла, а потом завалилась набок, дёргая короткими ногами.
– Жан Гаврилович!
Капитан увидел, как из арки напротив выскочили три тени.
Его курсанты. Все трое!
Значит, целы?
Бердышев коротко ругнулся и бросился к месту схватки.
Глава 2
Тварь зарычала, оскалила длинные жёлтые зубы и кинулась на меня.
Я не стал раздумывать, из какой преисподней взялась эта зверюга. Поджал ноги и рывком выбросил их вперёд.
Получи, гадина!
Крыса легко увернулась. Ударилась боком об угол контейнера и снова прыгнула. Зубы впились в мою руку, разрывая мышцы, и я принялся беспорядочно молотить крысу подошвами кроссовок.
– Отцепись, сука!
Несколько ударов угодили в мягкое брюхо. Крыса дёргалась и рычала, не выпуская моё предплечье.
Чёрт, как же это было больно!
Крысиные зубы вонзались в предплечье, словно тупые иголки. Они не могли резать, зато протыкали руку, превращая её в мочалку из крови и мышечных волокон.
В отчаянии я обхватил крысу ногами и навалился на неё сверху. Когтистые лапы колотили по моим бокам, раздирая куртку и кожу. Под нами хрустело стекло, а контейнер гудел от ударов, словно набатный колокол.
И какого чёрта никто не выбегает на шум? Неужели всем жильцам по хрену, что в их дворе неведомая тварь пытается загрызть человека?
Тварь рычала и грызла мне руку, а я наваливался на неё, пытаясь придушить или раздавить своим весом.
Кажется, я что-то кричал. Или это дыхание с хрипом вырывалось из груди?
Длинные зубы щёлкнули возле самого лица. Я отдёрнул голову, и крыса воспользовалась этим. Она вывернулась и снова бросилась на меня, целясь зубами в горло. Вскочила мне на грудь и опрокинула на спину.
Внезапно время замедлилось. Я видел, как неудержимо приближается ко мне клыкастая пасть. Поднимал изувеченную руку, понимая, что всё равно не успею.
В груди, справа от сердца, что-то дрогнуло. Словно туго натянутая струна проснулась и завибрировала внутри меня. Вибрации мгновенно усилились, и струна зазвучала.
Тварь дёрнулась и заверещала. Звук бесил её и лишал сил. Крыса подалась назад, но вибрации держали её, как сеть держит запутавшуюся рыбу.
Слабое призрачное сияние потекло от крысы ко мне. Оно проникало под одежду и впитывалось в кожу, усиливая резонанс.
Крыса жалобно взвизгнула.
В этот момент я нащупал правой рукой длинный осколок стекла. Схватил его и с размаху всадил в мохнатый бок крысы.
Стекло обломилось. Крыса завизжала, огрызаясь. Но я вцепился в густую шерсть и снова полоснул стеклом – прямо по горящим ненавистью глазам! А затем повалил крысу на землю, заполз сверху и воткнул обломок стекла ей в шею.
Крыса ещё билась подо мной, стараясь вырваться. Но я чувствовал, как слабеют её движения. Наплевав на боль, я давил ладонью на стекло, медленно проталкивая его в крысиную плоть. По изрезанным пальцам текла горячая липкая кровь.
Наконец, тварь судорожно дёрнулась в последний раз и обмякла. Мои пальцы бессильно разжались. Я отпустил стекло и повалился на бок – прямо на вонючий мусор.
В голове звенело, сердце колотилось в горле. Тёмный четырёхугольник неба расплывался в глазах. Мне показалось, что я слышу далёкие тревожные голоса. Тугая струна в груди сыто вздохнула и смолкла.
Я понял, что снова умираю.
– Парень! Парень, ты жив?
Кто-то бесцеремонно потряс меня за плечо, а затем перевернул на спину. Тело пронзила такая боль, что я не выдержал и застонал.
– Он весь в крови! Тварь ему живот распорола!