Нина зарыдала еще сильнее. Ее плечи затряслись. Я плюнула на все. К черту! Пусть увольняет меня, если хочет. Встав из-за стола и полностью игнорируя начальство, я подошла к подруге и обняла ее, утешая.

Она даже не представляет, как я ее понимаю! Чуть больше трех лет назад я и сама оказалась в подобной ситуации. У мамы нашли рак. Слава богу, на ранней стадии, но нужна была дорогостоящая операция и срочно. Тогда, надавив на свою гордость, я пришла к родному отцу и умоляла его помочь. Требуемая сумма была для него незначительной, но он и пальцем не пошевелил, пока я не согласилась продать себя.

У всего есть своя цена. Я заплатила многим ради здоровья матери. Нина поставила на кон свое будущее и свободу. Мы обе не могли иначе и окажись вновь в такой же ситуации поступили бы так же.

Потому что нет ничего дороже жизни родных людей.

Потому что не изменить можно только смерть.

Потому что невозможно простить самому себе неиспользованный шанс, который мог бы спасти.

Только боссу это не понять.

– Значит, за сорок тысяч долларов вы согласились с предложением Антонова? Не побоялись, что служба собственной безопасности обнаружит ваши правки?

– Я тогда об этом даже не думала. Мне было все равно. Даже если бы на следующий день я оказалась в тюрьме. Единственное, о чем я могла думать – это спасти Мишку.

– А сейчас что изменилось?

– Я…

Нина замялась, закусила губу, а затем прикрыла ладонью живот.

– О, боже! Ты беременна! – догадалась я.

– Да.

Ниночка опустила взгляд на свои руки.

– Я собирала все это время, хотела вернуть деньги. Вот.

Она достала из сумочки конверт.

– Тут только семь тысяч, но я отдам все!

Констант Вениаминович тяжело вздохнул и покачал головой:

– Заберите, Нина. Вы ничего мне не должны. Считайте, на операцию вам выделила средства фирма. Собственно, так бы и было, если бы вы обратились в профсоюз.

Мы обе смотрели на мужчину разинув рты. Хотелось ущипнуть себя за руку.

– Но мне нужна ваша помощь. Я должен знать всех, кто участвовал в махинациях. Из фирмы выведена почти четверть миллиона. Не думаю, что Антонов справился в одиночку.

– Глава отдела безопасности. Я слышала, как Антонов уточнял у него что-то по телефону, и программист Гриша. Он помогал мне входить в запароленные отделы системы.

Константин Вениаминович кивнул своим мыслям и отпустил Ниночку, попросив никому не говорить о произошедшем, и, если она еще что-то вспомнит, звонить либо ему, либо мне.

Девушка, поблагодарив босса, почти ушла. Но, когда ее ладонь легла на ручку двери неожиданно обернулась и призналась:

– Один пароль Гриша так и не смог сломать. Мне пришлось узнать его самой.

– Чей? – заинтересовался Дровосек.

– Степана Федоровича Григорьева.

Моего бывшего начальника? И как же она узнала его пароль? Мой взгляд опять зацепился за живот Ниночки. Интересно, если я оголю ее поясницу, найду ли я там то злосчастное тату?

Последующие две недели стали сплошным кошмаром. Вся компания стояла на ушах. Никто ничего не понимал, и от этого перемены пугали еще сильнее. Главы отдела увольнялись. Тех, кто сделал вид, что не заметил игр Антонова оказалось достаточно много. Дровосек не оставил никого. Сказал, что предателей за спиной не оставляют, и я согласна с ним. Один раз отвернулись и второй сделают так же. Лишь дело времени.

Теперь прозвище Дровосек намертво прилипло к боссу. После стольких показательных расправ вряд ли могло быть иначе. Девушки уже не старалась увлечь миллионера. Все чаще во время обеденных перерывов нас с Лидой жалели, а мы отмалчивались.

Лида продолжала охранять босса от женского внимания, как и обещала. На мои рассуждения, что никого у него нет лишь качала головой и говорила: