Реквизиту повезло меньше. Горящие кольца упали на зрительские кресла и подпалили дорогую обшивку. Запахло паленой шерстью и бедой.

Хан помог мне подтянуться и распорядился:

— Держись. Сейчас я доберусь до передатчика и свяжусь с Анкором. Он дежурит в капитанской рубке.

— На нас напали? — озвучила я первую мысль, что пришла в голову.

— Не думаю, — Хан отринул мое предположение. — Скорее всего, полетел гироскоп — он давно требует замены. А мы все чиним, экономим кристаллы.

Его ответ немного успокоил. Но остался еще один немаловажный момент.

— А пожар удастся потушить? — спросила я, испуганно косясь на дымящийся зрительский зал.

— Не волнуйся, дальше обшивки дело не пойдет. Гореть там больше нечему, — успокоил Хан.

Корабль продолжало трясти и раскачивать. Но капитан Лаэса все предусмотрел: недаром он велел убирать весь реквизит после репетиций и запирать в подсобке. Иначе бы по арене сейчас катались тумбы, мячи, канаты, подвески и много чего еще. И тогда пожара не миновать.

Впрочем, одни только дымящиеся кресла приносили немало неудобств. У меня слезились глаза, а в носу щипало. Я прокашлялась и, продолжая держаться за борт арены, глянула на Хана. Он как раз подбирался к выходу, балансируя, как настоящий моряк на судне в шторм.

— Удачи тебе! — не удержалась я от возгласа.

— Спасибо! — Откликнулся Хан. Обернулся и приказал: — Держись тут. Постараюсь справиться быстро.

И я не сомневалась, что он выполнит обещание. И стала ждать, пока мой укротитель спасет себя, меня, всю команду и Лаэс.

Но тревожные мысли не покидали. Стоило остаться одной, как на ум стали приходить сотни вариантов дальнейшего развития событий. Один хлеще другого. Вдруг Хану не удастся починить гироскоп, и мы затеряемся в космосе. Или и вовсе улетим в какую-нибудь черную дыру. Или врежемся в дугой корабль или космическую станцию.

И удалось ли остальным членам команды избежать травм во время этой тряски? Если хоть один артист пострадает, мы не сможем выступать — шоу расписано по секундам. Придется менять всю программу. А значит, долго не получим кристаллов, не купим новый гироскоп и…

Меня саму удивило отношение к происходящему. Неужели я действительно смирилась с участью, привыкла к инопланетянам настолько, что переживаю за них? И беспокоюсь об их безопасности и судьбе всего цирка?

«Только потому, что твоя дальнейшая жизнь зависит от них»,— попробовала я оправдаться перед совестью. Но в глубине души чувствовала: привыкла, притерлась к общей компании. И тревога моя не имеет ничего общего с личными меркантильными интересами.

Мне показалось, что прошла вечность. Кресла перестали дымиться, но в воздухе еще витал запах гари. Лаэс все еще лихорадило, мотая в разные стороны и подбрасывая, точно металлический мячик. Мне показалось, будто я различила подозрительный скрип в сердце космического гиганта.

Страх нарастал, грозя превратиться в настоящую панику. Дышать стало труднее, и мне тотчас представилось, как во время тряски на корабле повредилась система жизнеобеспечения. И спина покрылась липким холодным потом, а сердце ледяными когтями стиснул ужас.

— Ну, все, с меня довольно! — выкрикнула я, разгоняя дурные мысли.

И стала продвигаться к выходу. Пусть потом получу от Хана за то, что ослушалась приказа оставаться на месте.

По дороге к капитанской рубке я дважды падала, не удержав равновесия. Но ушибленные колени ― ничто в сравнении с одиночеством. Если Лаэсу и предстоит сгинуть в недрах космоса, пусть рядом будет хоть кто-то.

Разумеется, свое желание добраться до Хана я объясняла стремлением помочь и прояснить ситуацию. И не признавалась, что просто хочу быть с моим укротителем. Погибнуть рядом, если придется.