– Разве что в прошлой жизни. – Монах зыркнул на приходящих в себя милиционеров. – Выйдите покуда.

– Я не имею права… – начал следователь.

Глаза монаха недобро сверкнули.

– Оставьте нас на минуту!

Следователь вздрогнул, махнул рукой помощникам, отправляя их за дверь, вышел следом.

Монах пододвинул стул.

– Присядь, Антон Андреевич, погутарим.

Антон рухнул на стул: ноги не держали, волна слабости дошла и до них, тело казалось рыхлым ватным комом. Служитель церкви перекрестил его одним пальцем, и Антон заметил на пальце черный ноготь. В памяти ворохнулось какое-то смутное воспоминание, связанное не то с монахами, не то с черными ногтями, но утонуло в болотной жиже головы.

– Кто вы?

– Я служу Господину, – дернул щекой монах. – А звать меня отцом Марцианом. Однако речь не обо мне, гражданин Громов. Положение твое незавидное: попытка ограбления, драка, нападение на блюстителей закона…

– Я никого не грабил.

– Допустим, да кто в это поверит, мил человек, ежели ты постоянно пьешь и не контролируешь себя? А свидетели твоих неблаговидных деяний всегда найдутся. Вот и получается, что светит тебе исправительно-трудовое учреждение в Магаданской губернии на долгие годы. Как говорится, люди делятся на две категории: те, кто сидит в тюрьме, и те, кто должен сидеть в тюрьме.

– Не виноват я…

– Э, мил человек, заладил: не виноват, не виноват, – а доказать сие трудно, если вообще возможно.

– Вам-то что? Зачем вы все это мне рисуете?

– Есть возможность избежать наказания. – Монах поднял руку, предупреждая возражения собеседника. – Даже если ты не виноват, тебя уже отсюда не выпустят.

Антон помял затылок пальцами, закрыл глаза: боль не проходила, мешая думать.

– Чего вы хотите?

– Хороший вопрос. Я представляю одну структуру, служащую своему Господину. Присоединяйся, Антон Андреевич, не пожалеешь.

– Что за структура?

– Служба Храма.

– Какого еще храма? Христа Спасителя, что ли?

– Этой службе уже больше десяти тысяч лет.

– А Господин кто? – Антон уловил острый блеск в глазах священнослужителя, перевел взгляд на руку с черным ногтем, и вдруг его озарило. – Уж не Морок ли?!

– Догадливый, – растянул губы в неприятной усмешке монах.

– Ах ты, дрянь! – Антон попытался вскочить, но у него не получилось, ноги не держали, и тело оставалось рыхлым и пропитанным водой как губка. – То-то я думаю, на кого ты похож! Хха!

– Я не хранитель Храма, – качнул головой собеседник. – Я чемор Костромской волости. Хха – мои слуги. Но не суть. Предлагаю подумать и присоединиться к нам. Боевые кондиции ты еще полностью не утратил, и это радует.

– Ни за что!

– Дело твое, мил человек. Если тебе нечего терять… детишек не жалко… тогда покорячься на лесоповале.

– Пошел вон!

– Заходите, – позвал монах.

Дверь распахнулась, в кабинет вбежали следователь и два амбала с дубинками.

– В камеру его, пусть поразмышляет о житье-бытье.

Здоровенный сержант вытянул Антона дубинкой вдоль спины, так что тот свалился со стула, и монах добавил:

– Не перестарайтесь, материал сгубите. Возможно, он мне еще понадобится.

– Вставай! – ударили Антона в бок ногой.

Что было потом, он уже не помнил.

Очнулся в камере-одиночке с разбитым в кровь лицом. С тоской спросил сам себя: что дальше, Громов?

Никто ему не ответил.

Алексей Ридигерович Балабонов родился тридцатого июля тысяча девятьсот шестьдесят второго года во Владивостоке. Закончил среднюю школу, отслужил в армии и поступил в Высшую Краснознаменную школу (ВКШ) КГБ, на факультет контрразведки. Успешно закончил, после аспирантуры получил ученую степень кандидата юридических наук и был оставлен в ВКШ преподавателем.