Закрылась с горем пополам, разделась, но, стоило мне открыть вентиль, визг я сдержать не смогла. А ещё я поняла, что так быстро утренний душ никогда не принимала.

Но как только я вышла из душа, то реально поймала свой релакс. Утреннее солнышко пробивалось сквозь деревья и так и манило заняться утренней разминкой.

Я прошла чуть вглубь сада, выбрала место, где солнышко уже прогрело травку, и расстелила своё полотенце.

Села в позу лотоса и начала с дыхания. Нужно привести мысли в порядок, а дыхание – это первое, что нужно нормализовать, чтобы насытить кровь кислородом. Продолжая дышать, начала медленно выполнять простейшие асаны, чтобы растянуть мышцы и подготовить тело в разминке.

Но стоило мне стать в позу собаки, как я почувствовала, что что-то не так. А открыв глаза, поняла, что сейчас могу снова попасть в душ, только в этот раз это будет, может быть, самое позорное зрелище за всю мою жизнь.

Продолжая стоять в позе собаки, я смотрю между ног и вижу, как прямо на меня смотрит огромный чёрный бык с белым пятном на лбу.

Я была в Испании пару раз с папой. И в одну из поездок наблюдала корриду. Но тогда мы были на балконе домика, который снимали.

А сейчас на меня смотрел бык, а это был именно он, потому что я чётко вижу, как у него между ног болтается явно не то, откуда берётся молоко. И этот бык обалденно огромный.

Чувствую, что у меня начинают дрожать руки от перенапряжения, а в глазах начинают мелькать звёздочки. А бык стоит и смотрит на меня да ещё и челюстью своей шевелит так, будто пытается придумать способ, что со мной сначала сделать.

– Спасите, – шепчу, чувствуя, что я сейчас просто упаду.

А дальше это чудовище начинает двигаться в мою сторону, и я не могу больше молчать. Крик разносится такой, что сама глохну.

– Борька, зараза, – басит знакомый голос, а в следующий миг передо мной появляется мокрый, голый и в непонятных шортах в красный горошек Матвей.

Ну зашибись, утро выдалось. Боже, да я за сутки уже начала говорить, как эти местные. Хотя с кем я успела пообщаться-то? Только с этим…

– Мажорка, зад свой подорвала и пошла в дом, пока я Борьку держу, а то он на твои красные труселя быстро применение найдёт.

– Да пошёл ты, урод, – пишу, начиная подниматься с земли. – На твои пусть лучше находит. И вообще, такую тварь нужно…

– Я сейчас не стану его держать, – рычит, снова перебивая меня, Матвей. – Ой, мать! – выкрикивает он, как только я становлюсь рядом с ним. – Ты что, всё ночь пила с мужиками? Видок у тебя, конечно, потяганный.

– Мудак, – вырывается у меня, и я бегом срываюсь в дом.

– Да, бля, Борька! Беги, Злата! – раздаётся крик в спину, а я чувствую, как земля начинает дрожать под ногами.

***

Домой явился затемно, но к соседям всё равно зашёл. И нет, не для того, чтобы ещё раз увидеть эту несносную «хорошую и воспитанную девочку», а чтобы сказать, что их водила с таким облегчением дал дёру из нашей глуши, что я даже поржал.

Как он сказал:

– Если дошла, значит, не пропадёт, а я в няньки не нанимался.

Вот тебе и воспитанная, и хорошая. Что же ты, Золотко, довела всех до того, что тебя сослали в нашу глушь?

Дядя Сава приглашал посидеть с ним в саду, но я отказался. За день вымотался так, что ни ног, ни рук не чувствую. А хотел ведь ещё поработать с конспектами да программки некоторые протестировать.

Но стоило мне искупаться, переодеться и лечь на кровать, как глаза сами закрылись, и я чуть не проспал на работу.

Утро настало слишком быстро. Выпрыгнул в окно и только двинулся к своей бочке в саду, как услышал звяканье цепи.