— Ну, привет, Марта! — его расслабленный голос приглушает громкая музыка на заднем фоне. — Как жизнь?!

— Отлично! — отвечаю в его же манере. — Отдыхаешь?

— Ага. Тут с пацанами сбились…

— И с девчонками, видимо, тоже, — я не сдерживаюсь, слыша женский хохот рядом с Антоном.

— А ты ревнуешь? — насмешливо спрашивает Каменев, а я не понимаю, почему он со мной так разговаривает.

— А у меня есть повод?

— А у меня?

— Чего? — вот тут я совсем не въезжаю. — Антон, случилось чего?

— А ты дуй ко мне и заодно все объяснишь, а то знаешь, разные слухи ходят… Короче, жду.

Нажимает на отбой — я еще перевариваю услышанное, а мне на телефон падает локация. Знакомое место — небольшое открытое кафе рядом с парком. Там местные часто зависают, но не помойка какая-то, а вполне себе приличное заведение.

Через четверть часа подхожу к кафешке — в конце августа быстро темнеет, но компанию Антона вижу издалека. И самого Каменева — он сидит прямо под фонарем, а на его коленях… стерлядь Лика.

Не знаю, как я не сбилась с шага, как не споткнулась, как не замерла на месте. Продолжаю идти и ловлю взгляд Антона, который не отводит от меня глаз и поглаживает стерлядь по ляжке.

Прибью, на фиг! Обоих!

Мое появление не остается незамеченным и для дружков Каменева.

— Оу! Привет, Марта!

— Привет-привет!

Я никому из них не отвечаю — останавливаюсь рядом с Антоном. В ушах гул стоит, я слышу только, как грохочет мое сердце. Это как? Почему? За что?

Где-то на задворках сознания отмечаю, что Антон что-то говорит стерляди — та громко смеется. Музыка заглушает их слова, у меня перед глазами пелена, мне дико холодно, кожа уже покрывается мурашками. Я в каком-то ступоре.

Отстраненно замечаю на столе перед Антоном большую вазу с мороженым и открытую бутылку. Мне хочется разбить стеклянную тару о голову Каменева, но вместо этого я просто выплескиваю все содержимое ему прямо в лицо. Кажется, он орет, стерлядь вскакивает и тут же падает на землю, ей в волосы приземляется ваза с мороженым.

Все это как в тумане происходит, я как будто не я. Ничего не чувствую. А потом словно разом включили все органы чувств: уши сразу же заложило от криков, меня толкнули в сторону, я почувствовала запах крепкого алкоголя. Вижу, как дергается и орет от боли Каменев, я ему в глаза, кажется, попала. И явно не водой.

— Ты что творишь, дура!?

И это самое вежливое, что я услышала о себе. Вот сейчас я, наконец, осознала, что натворила.

Надо бы бежать отсюда, но я почему-то стою и смотрю на того, по кому столько лет сохла.

— Тебе конец!

— Во дает девка!

— Агонь! Тох, ты там живой, чувак?

Меня больше не трогают, Лика уже встала с земли, отряхивается, но у нее все волосы измазаны белым. Кто-то из парней неприлично шутит.

— Ну, и у кого тут повод ревновать? — не знаю, откуда у меня столько смелости. — Выяснили.

— Не выяснили, — тяжело выдыхает Каменев. Он стоит в паре метрах от меня и всем своим видом показывает, что еле сдерживается, чтобы не наброситься на меня. — А теперь ты расскажи, что за старый хрен, к которому ты в “мерс” прыгнула?

Я полминуты, не меньше, пытаюсь понять, что за бред несет Каменев, а потом до меня доходит. Это он о Самиеве, что ли? Но как узнал-то?

Ответ прямо перед глазами. М-да, не скоро я закажу себе мороженое!

15. Глава 14

Иван

Сатановский лихо гнал вперед, иногда вылетая на встречку, подрезая добропорядочных водителей и слыша в спину возмущенный вой клаксонов.

Настроение было прекрасное, Шайтан чувствовал азарт и довольно улыбался, предвкушая потасовку. Судя по рассказам Филиппа, мартышка застала своего павлина с какой-то телкой и, конечно же, закатила истерику, да еще и облила бухлом любимого.