– В городе их почти не видно, – заметил Роб. Он сел рядом на скамью, чуть задев Анну плечом. Он лишь присел около нее, а она остро почувствовала его упругое, стройное тело, ощутила через одежду тепло его кожи и исходящую от него силу.

– Я нигде, кроме Лондона, не жила. Во всяком случае, долго, – сказала Анна. – И не знаю другого неба.

– В юности я жил в деревне, – произнес Роб. Его голос звучал в темноте очень тихо, словно издалека. Где-то, где она не могла его увидеть или добраться.

– Правда?

– Правда. Летними ночами я часто выскальзывал из постели и бегом спускался к реке, где были только вода, небо и прекрасная тишина. Я выходил на берег, ложился в высокую траву и, глядя на звезды, придумывал истории о других мирах и удивительных странах.

Анну восхитила эта маленькая картинка из прошлого Роба, его скрытой души. Раньше она как-то не думала, что он тоже был когда-то ребенком. Казалось, он сразу появился на свет взрослым и ступил на сцену, вооруженный стихами и шпагой.

– Ваша мать, должно быть, была в отчаянии от таких побегов, – сказала Анна.

На его губах промелькнула привычная беззаботная улыбка. И сразу исчезла.

– Совсем нет. Моя мать умерла, когда я был маленьким. Какое-то время с нами жила тетя, но ее не волновало, где и как мы проводили время, если мы не пачкали ее начищенные полы.

– Ох. Мне очень жаль.

– О чем вы сожалеете, прекрасная Анна?

– Что вы потеряли мать таким маленьким. Моя мать умерла, когда мне было три года.

Роб пристально посмотрел на нее, и Анна почувствовала, как жарко вспыхнули ее щеки. Она порадовалась тому, как в саду совсем потемнело – луна почти целиком скрылась за облаками.

– Вы ее помните? – спросил он.

Она покачала головой:

– Не слишком хорошо. Только как она пела мне колыбельные. И еще иногда мне кажется, что я помню ее прикосновение к моей щеке или запах ее духов. Отец говорит, она была очень красивой и доброй, ни одна леди с ней не сравнится. Он поэтому больше и не женился. – Анна засмеялась. – Так что я мало от нее унаследовала – ни красоты, ни доброты!

– Не могу согласиться. Во всяком случае, насчет красоты, – сказал Роб. Его привычная манера легкого флирта разрушила мимолетный момент близости.

– Я не добра?

– Доброту очень переоценивают. Живость – вот что мужчина ищет в женщине.

Анна подумала о рыдающей шлюхе в рваном платье. Она не выглядела особенно оживленной, но Анна не видела ее до ссоры. Возможно, ночью она и была такой.

Неужели все случилось только этим утром? А казалось, прошло уже много дней.

Сама того не желая, она внезапно ощутила прилив радости оттого, что он разглядел в ней живость и красоту. При этом она отлично понимала, что это всего лишь флирт – ничего не значащие слова, которые он, несомненно, уже не раз говорил женщинам. Вот только свой девичий задор она давно потеряла. Он давно уже погребен в реальном мире.

– Живость может навлечь неприятности, которых она не стоит, – серьезно сказала Анна. – К примеру, как ваше плечо?

В ответ он согнул руки, словно проверяя их на прочность. Под тонкой тканью дублета взбугрились мышцы.

– Лучше, благодарю вас. Моя сестра милосердия знала свое дело.

Анна думала, что он скажет что-то еще, объяснит, как его ранили, но он промолчал. Молчание, мягкое и тяжелое, как сама ночь, окутало их, словно покрывало. Она позволила себе немного придвинуться и даже не отстранилась, когда его рука легонько обвила ее плечи.

– Расскажите о тех мирах, что вы видели за звездами, – попросила она. – Расскажите, каково было убегать к ним.

– Убегать? – повторил он. Она чувствовала, как он смотрит на нее в темноте: внимательно, напряженно, словно хочет узнать все ее тайны. – А от чего хотите убежать вы?