– Но ваш отец никогда не упоминал о том, что мистер Ригглз имеет такие права.

– Не в его интересах было раскрывать карты посторонним, а вам – в особенности. Дело в том, что Обедайя обладает прекрасным вкусом и глубокими познаниями. Более того, осмелюсь добавить: имей он состояние, папа продал бы половину компании именно ему, а не вам.

– Однако он продал ее мне, а я не собираюсь давать согласие на проведение следующего аукциона.

– Ваше согласие не требуется, потому что более половины произведений, представленных на последнем аукционе, новые. И Обедайя решил придержать лучшие из них до следующего раза.

Дариус нахмурился и молча кивнул; он тотчас же вспомнил, как ходил по хранилищу, с трудом разворачиваясь, поскольку все помещение было уставлено произведениями искусства. Но эта женщина тогда настолько запутала его своими ужасными манерами и разговором, что он даже не поинтересовался, почему подобные вещи находятся в хранилище, а не представлены на последней распродаже. Теперь-то все объяснилось… Эти вещи не попали на аукцион, потому что их специально придержали. А всю последнюю неделю она провела, явно игнорируя его распоряжения, хотя, конечно же, знала, что он проявит неудовольствие и не одобрит ее действия.

Сегодня он пришел, чтобы сказать ей: аукционный дом должен быть продан. Но к сожалению, нелепое недоразумение с этим объявлением означало, что ему придется отступить на время.

Пока граф готовился произнести заключительное слово, дабы сохранить остатки собственного достоинства, его взгляд был привлечен лучом солнца, падавшим из окна: солнце высветило все разнообразие оттенков каштановых локонов мисс Фэрборн, причем некоторые пряди казались почти золотыми. И это случайное наблюдение привело к тому, что он невольно залюбовался собеседницей. У нее была прекрасная кожа и чудесный цвет лица, а простенькое черное платье восхитительно обтягивало ее груди. Они, вероятно, были очень нежными и округлыми, с крепкими розовыми…

«Все, пора уходить», – сказал себе граф. И тут же проговорил:

– Сегодня день недоразумений, мисс Фэрборн. Думаю, правильнее выбрать другой день для обсуждения наших дел, чтобы не возникли новые поводы для споров. Я скажу мистеру Ригглзу, чтобы он ожидал меня в этот день здесь, и тогда я смогу решить… как обстоят дела в свете новой информации, только что открывшейся мне.

– Согласна, сэр. Разумнее отложить этот разговор. Однако я хочу сейчас же заявить, что «Дом Фэрборна» не должен быть продан. – Расправив плечи и вскинув подбородок, Эмма добавила: – Он не может быть продан. И не будет продан.

Граф не привык, чтобы женщины говорили с ним подобным образом. Ведь было очевидно, что мисс Фэрборн бросала ему вызов. Это ужасно раздражало, но все же он сдержался. Вытащив из кармана часы, граф посмотрел на них и проговорил:

– Весьма сожалею, но сейчас у меня нет времени объяснять вам ваши заблуждения.

– А я не склонна продолжать эту нашу беседу. Действительно, лучше ее отложить.

– Да, конечно. Буду с нетерпением ждать новой нашей встречи. – Граф с поклоном добавил: – А теперь я покидаю вас. И еще раз приношу свои извинения за сегодняшнее недоразумение.

– Мы никогда не будем говорить об этом недоразумении, лорд Саутуэйт. К утру все станет на свои места – будто ничего и не произошло.

На следующее утро Эмма сидела у окна в небольшой комнате и завтракала в обществе Кассандры. На столе среди блюд и столовых приборов лежали маленькие наручные часы, показывавшие половину десятого. Мистер Уэдерби должен был прислать к десяти новых кандидатов на собеседование.