Ямадаеву нельзя верить. Я не должна забывать об этом. 

– Теперь ты будешь послушной, Пирожок? – спрашивает, наклоняясь к шее. Почти касаясь её губами. Царапает щетиной, пока не добирается до мочки. 

Якуб, словно демон-искуситель, зачаровывает меня интонациями своего низкого, хриплого голоса. Пьянящего и сводящего с ума. 

В какой-то момент ловлю себя на мысли, будто слышу назойливое жужжание. Это интуиция кричит очнуться от морока. Прийти в себя и вернуться с небес на землю. 

Что-то явно не так. Это всё пережитый шок. Он мешает думать. И близость тела мужчины не позволяет сосредоточиться. Но суть вопроса всё же врывается в сознание. И вызывает атомный взрыв. 

Я смотрю в его лицо округлившимися от ужаса глазами.

Он пугает меня. До чёртиков. 

Не только потому, что убил человека. Я могла бы принять это за попытку защитить меня. Спасти от изнасилования. 

Но сейчас стало ясно, что он способен стереть человека с лица земли лишь потому, что ему хочется наказать пленницу. Проучить и подчинить. Поставить на место. И это куда страшнее. 

– Ты чудовище, – произношу едва слышно. 

Его губы ломает подобие улыбки.

– Не забывай об этом никогда. Если я пожелаю, ты не вернёшься обратно. Но я даю тебе право выбора. Если сама придёшь ко мне – верну мужу. 

Если сама залезу к нему в постель – додумываю его предложение про себя. 

Перевариваю его молча. Не верю, что Якуб могущественен до такой степени. Ратмир найдёт способ меня вызволить. Не сомневаюсь в этом. Только вот когда… 

– Или ты хочешь войны, Пирожок? – вновь использует моё детское прозвище, звучащее в его устах так пошло и цинично, что мне становится неловко. – Ведь кто-то может погибнуть. Или всё может завершиться в наших с Сабуровым личных разборках. 

Судя по его глазам, ему совершенно безразлично, умрёт кто-то в этом столкновении или нет. Любую смерть он воспримет как должное. Я не хотела перестрелки. Не хотела стать поводом пролить кровь. 

Но что ему мешает взять меня силой? Или физическое принуждение не доставит столько удовольствия, как покорная жена врага, готовая раздвинуть ноги в любой момент? Извращенец… 

Однако его шантаж – тоже принуждение. Подавление. С той лишь разницей, что оно не оставит на моём теле следов, а значит, по его мнению, Ратмир будет считать, что его жена захотела этого секса сама.

Вот только Якуб даже не представляет, как сильно просчитался. 

А я не представляю, как выпутаюсь из этого клубка, нити которого уже обмотались вокруг моей шеи.

– Хорошо, – отвечаю. 

– Умница, – поощряет меня, будто я одна из его дрессированных танцовщиц, которых достаточно потрепать по щеке и засунуть в трусы деньги для полного счастья. 

Я не знаю, в этот момент или ещё раньше мне пришла эта жуткая мысль в голову. Но, если появится возможность, я его убью. Это желание вдруг стало таким сильным, что даже приободрило меня. Хотя я всю жизнь полагала, что неспособна обидеть или причинить боль кому-то из плоти и крови. Только вот Якуба я не считала живым существом. Он исчадие ада. 

– Садись в машину, – подталкивает меня в сторону своего автомобиля.

Я сажусь на переднее сиденье и наблюдаю жуткую сцену. 

Якуб присаживается рядом с трупом, хлопает его по карманам, вытаскивая кошелёк и паспорт. Документы, которые позволят установить личность. И засовывает себе в задний карман брюк.

Рядом притормаживает автомобиль. Я не узнаю тех, кто из него выбирается. Но догадываюсь, что это люди Якуба. 

Они помогают забросить тело в багажник. А я почему-то не могу оторвать глаз от этой сцены. Она впечатывается в мой мозг ещё одной раной.