Силуэт Якуба, стоявшего в паре шагов от меня, освещался лучами солнца. Ангел возмездия, не иначе. Замечаю, что на нём та же одежда, что была вечером. Значит, он только вернулся и обнаружил моё отсутствие. Лишь в это мгновение поняла, что могло прийти в голову Якубу, когда он не нашёл меня в доме Хаят.

Пёс за ночь будто и не пошевелился. Но сейчас, когда я проснулась, зарычал на незваного гостя. Почти неосознанно погладила пса, и он успокоился. Однако скалиться не перестал. 

 – Ты исключение, – дерзко отвечаю Ямадаеву, совершенно забывая о самосохранении. О том, что стоит быть хитрее и изворотливее. 

Но он пробуждает во мне всё самое плохое, поднимая из глубин моей сущности всё, что я пыталась в себе подавить. То, что всегда напоминало отцу о моей матери. 

Добрая, милая и отзывчивая девочка в его присутствии пропадает. Я не планировала скрывать отталкивающую грань своего характера от того, кто похитил и держит силой. И намеренно выводит из себя своими оскорблениями, которые даже близко не связаны с реальностью.

Представляю, как отвратительно выгляжу после ночи сна на собаке, в конюшне, с боевым макияжем на лице. 

– Полагаю, единственное, – отвечает холодно. И смотрит на меня могильным взглядом.

До меня доходит очень медленно. Слишком медленно. Как он меня назвал? Я же не ослышалась? Пирожок? Вот чёрт!

Страх холодным осадком падает на дно желудка. Мало того, что моё сообщение не попало к адресату, теперь и похититель знает, что его жертва пыталась кинуть весточку «мужу». 

А ведь Якуб и без того, скорее всего, накажет меня. Как и обещал перед уходом. И в его глазах я нахожу ответ. Обязательно накажет. 

– Поднимайся, – приказывает, рассматривая свой пиджак, будто не сразу сообразив, что я стащила его одежду. Хмурится. Конечно, за ночь в конюшне он вряд ли сохранил благоухание дорогого парфюма Якуба. 

Пёс наблюдает за нами. Никогда не натравливала животных на людей, но сейчас резко захотелось. И Якуб словно понимает моё желание.

– Пристрелю, – сообщает коротко и ясно. Не сказал кого, но полагаю, нас с Мухтаром по очереди. И не сомневаюсь, что он вполне на это способен. 

Пульс стучит в ушах. Боюсь своего похитителя. И остаться без защиты пса – тоже.

Но всё же понимаю, что если Якуб ко мне подойдёт, а он явно настроен, то собака бросится на него. Ведь не по головке он будет меня поглаживать. Прибегут люди Ямадаева, и если с их хозяином что-то случится, меня сожгут на костре. 

Смотрю в его глаза, словно в дуло пистолета. Будто, если сделаю лишнее движение, он меня точно пристрелит. Хотя пока оружия в его руках не наблюдаю. Взглядом убьёт на месте.

– Обещай, что не обидишь собаку, – выставляю требование, как террорист на переговорах. Не отпущу Мухтара, если пойму, что ему грозит опасность. 

Якуб смотрит на меня несколько долгих секунд. И едва заметно кивает. Выдыхаю. 

Опускаюсь на корточки между Якубом и собакой. Поглаживаю пса по густой шерсти. Настоящий исполин. Статный, мощный. Даже хромой и слабый, он внушает страх. 

Не знаю, выбрал ли он меня своей хозяйкой, либо решил отдать долг чести, но не сомневалась, что он порвал бы любого в клочья. Ради меня. Сейчас. 

– Всё в порядке, малыш, – ласковым голосом пытаюсь успокоить напряжённое животное, провожу рукой по шее, – это друг. Всё хорошо. 

Но сама не верю своим словам, и он не верит. Поднимаюсь и, не глядя на мужчину, прохожу мимо, выходя из конюшни. Сама не знаю почему, но на глаза наворачиваются слёзы. Боюсь, что Якуб не сдержит обещание и убьёт животное. Да и с чего бы ему слушать мои просьбы.