– Это тебя так от пары бокалов развезло? – удивлённо взирает на меня с высоты своего роста.

Цепляюсь за его пояс, прижимаясь. Пытаясь устоять.

– Да, – отвечаю, чувствуя, что язык стал непослушным. – Куда ты меня ведёшь? 

Растерянно замечаю, что он не выводит меня из дома в сторону жилища Хаят. Нет. Мы поднимаемся куда-то по лестнице. В его доме. 

– В спальню, – отвечает коротко и скупо, не глядя на меня. 

Кажется, меня ожидает сердечный приступ раньше, чем мне исполнится девятнадцать.  

Мой мозг ещё несколько пролётов лихорадочно соображал, что может произойти в спальне. И я сильно сомневалась, чтобы Якуб вёл пленницу в гостевую комнату. А ещё подозреваю, что в кармане у него не банан затерялся. 

Неловко пробую отстраниться, но он возвращает мою руку обратно. И его объятия превращаются в стальную хватку из которой не выбраться. 

Я помню этот коридор и эту дверь. Его спальня. Ощущаю подступающую панику. Как теперь выбраться из этой западни? 

Дёргает за ручку, заводит меня внутрь комнаты и прижимает своим телом к стене. Мне кажется, я ощущаю исходящий от его тела жар возбуждения. Сейчас он мало похож на здравомыслящего человека. 

Есть в нём нечто звериное. Опасное. То, как он смотрит на меня. Будто я его цель, которую он должен достичь. Небольшое препятствие на пути к мести. Тело, которым можно воспользоваться и забыть. 

Но самое паршивое, что этому самому телу всё равно. Оно остро реагирует на каждое его прикосновение. Задерживаю дыхание, когда его губы касаются моей щеки. Скользят вниз к шее. Он втягивает в себя запах моей кожи, и я понимаю, что теряю контроль. Хочу его, как никогда ничего не хотела. 

Всё равно что получить на тарелке желанный десерт во время строгого поста. Желать его почти грешно. Больно. Стыдно. 

– Не надо, – упираюсь ладонями ему в грудь в нелепой попытке отодвинуть от себя. Хотя сама задыхаюсь от желания. Оно жалит кожу, делая её сверхчувствительной. Становится вдруг жарко, несмотря на то, что в комнате прохладно. Хочется избавиться от раздражающей одежды.

Он не слышит меня. Или его просто не волнует мой протест. Вместо ответа раздаётся треск расходящихся на платье заклёпок. Ткань падает на пол, и я с ужасом осознаю, что впервые в жизни стою в одном нижнем белье перед мужчиной. В вульгарном и дешёвом.

Почти сдаюсь его атаке. Его рукам, что исследуют моё тело. 

В голове копошатся предательские мысли. Что будет, если я ему отдамся? Он посчитает, что сломил сопротивление моей сестры. Но ведь это не так, и когда-нибудь он узнает правду. Скоро. 

А ещё мне хочется нежности и поцелуев. Почему он не целует мои губы? Ведёт себя как голодный зверь, набросившийся на добычу. Лёгкую добычу. Слабую. 

Рассматривает мою грудь, спрятанную в бюстгальтер в красных пайетках. Его было бы видно всем в зале, сними я платье. Соски ноют, трутся о ткань, доставляя почти физическую боль. 

Поддевает указательным пальцем одну из лямок. Спускает с плеча, глядя мне в глаза. Ловким движением расстёгивает, и он падает вниз. К платью. Я замираю, когда он принимается изучать мою грудь. Накрывает её ладонью, заставляя задохнуться от нахлынувших чувств. До полуобморока. Коленки слабеют, я царапаю ногтями его рубашку, боясь не устоять. На ногах и перед ним.

Сжимает пальцами сосок, доставляя боль и причиняя удовольствие. Глаза закатываются от странного, порочного наслаждения, когда его губы втягивают сосок. Откидываю голову, упираясь макушкой в дверь. Пьяная. Тело непослушное, разморённое. 

Якубу откуда-то хорошо известно, как меня касаться, чтобы сделать ещё безвольнее. Опускает тонкие ниточки трусиков под ягодицы. Сжимает зад ладонями, подтягивая к своему паху, чтобы я оценила размер его возможностей. И его «возможности» вызывают нелепый щенячий восторг в груди.