Его палец оказался за тканью, перетягивающей мой рот. Опустил её вниз. На шею.

– Тут можешь кричать сколько влезет. Никто не услышит и не поможет, – обращается ко мне. Голос грубый. С хрипотцой. 

Акцент лёгкий, едва заметный. Будто он прожил долгое время за границей. Не в России. И уж точно не на Кавказе, хотя его борода, скрывающая нижнюю половину лица, намекала на обратное.

– Пить, – еле ворочая языком, прошу. 

Кричать… Смешно. Я едва услышала собственный голос. 

Он смотрит на меня как на грязное, дикое животное. С отвращением и ненавистью. Оставит умирать от обезвоживания? За время пути, мне кажется, вся влага выходила через поры. Жара стояла несусветная. Голова гудела. Должно быть, фургон от палящего солнца нагревался, как сковородка. И лишь скудный поток холодного воздуха от кондиционера не дал мне задохнуться. 

Смотрит на своего пособника, а тот будто только и ждал знака, заглядывая в рот к синеглазому, чтобы предвосхитить его желания. Но не из раболепного поклонения, а из страха. Я ощущала этот запах, так как уже знакома с ним. Дрожащими руками передаёт бутылку.

Главарь большим пальцем прокручивает крышку, делает глоток и только после этого приставляет горлышко к моему рту. Наплевав на брезгливость, я с жадностью поглощаю жидкость. Капли воды текут по подбородку. Губы онемели оттого, что рот был долго перетянут. С трудом справляюсь с мимикой. 

Дав мне напиться, он убирает бутылку, сжимает мои спутавшиеся волосы на затылке и смотрит в глаза. Будто что-то хочет в них отыскать. Найти разгадку. Сначала в один заглядывает, затем во второй. С каким-то диким, одержимым выражением. 

– Тощая, худая, как шпала. Что же он в тебе нашёл? 

Хмурюсь. Свожу брови в недоумении. Кто «он»? О ком говорит похититель? О Владике? Пытаюсь хоть в чём-то разобраться, но не могу. 

Незнакомец впивается пальцами в челюсть, будто хочет вырвать её, и изучает черты лица. Кожа грязная, тушь от слёз стекла на щёки. Большим пальцем проводит по скуле, царапая шершавой подушечкой. 

– Знаешь, что я с тобой сделаю? – уголок его губ ползёт выше, но синие глаза остаются холодными. Убийственно спокойными. Словно не радужку рассматриваю, а кладбище, на котором только ветер поднимает вверх сухие ветки. Могильник.  

Мне не хочется знать ответ на этот вопрос. Мне хочется только проснуться и понять, что это всего лишь сон. Уткнуться в подушку, зажмурив глаза, и выдохнуть с облегчением. Но, как ни впиваюсь ногтями в ладонь, пробуждение не наступает. 

Он ждёт, и я нерешительно качаю головой. Отрицательно. 

– Я сделаю так, что он никогда больше к тебе не прикоснётся. Побрезгует. Если захочу, сначала сам буду трахать. В рот, – надавливает грубо большим пальцем на губы, – и во все остальные твои дырки. И тебе даже это понравится. Такой шлюхе, как ты, не может это не понравиться. А когда мне наскучит, отдам своим людям. Они давно не видели таких девок, как ты. Как тебе перспектива, Серафима? 

Буквально на один миллиметр отшатываюсь от него, смотря не только испуганно, но и недоумённо. Он принял меня за другую. За мою сестру. 

2. Глава 1

Несколькими днями ранее

Опустила глаза на белую салфетку, лежавшую на коленях. Сжала её в кулаке. Отец всегда твердит, что хорошо воспитанные девушки не должны показывать эмоции. А я ощущаю скрежет собственных зубов. От злости. С каждой секундой мои нервы натягивались всё сильнее, превращаясь в тонкую нить, разрывающуюся на волокна. Медленно выдыхаю и поднимаю ресницы на того, кого отец выбрал мне в мужья. 

Мои губы, вопреки воле и отцовской муштре, искривляются в отвращении. Но мой жених ничего не замечает. Оценивает меня. Елозит по моему скромному платью сальным взглядом. Наверняка фантазирует о том, как будет мять моё тело толстыми пальцами в первую брачную ночь. От этой мысли тошнота подкатывает к горлу.